Взмахом кисти

Пишу Вам, чтобы поблагодарить за удивительную картину…»

Женщина, прикованная к постели после инсульта, смогла заговорить и сесть. И рассказала мужу, что несколько ночей подряд гуляла в осеннем лесу, попадая в него через картину, висевшую над её кроватью. У пятнадцатилетнего парня – гемофилика начали останавливаться неукротимые кровотечения и рассосались кровоизлияния в суставы, и он тоже гулял в лесу, в который попал, сидя напротив картины.

«Если Вы не против, я поделюсь ссылкой на Ваш сайт со своими друзьями через “Вконтакте”. С уважением, Александр».

За спиной выросли весенние крылья, прозрачные, с тонкими радужными жилками. Крылья-призраки, крылья – карты волшебных царств. В первый день марта повалил густой снег. Подавая руку поскользнувшейся девушке, Художница услышала её мысли: «Когда уже эта зима закончится…»

Забравшись на крышу, она жевала сосиску в тесте и подставляла лицо снежинкам. Достав волшебную кисть, она потёрла её о лоб и изо всех сил представила себе солнце… А когда провела кистью по облакам, в воздухе засиял ослепительный след. Через двадцать минут серая ватная пелена туч раздвинулась, и город наполнился светом.

Купив бутылку вина, Художница села в автобус – к окну, под мягкие, ещё не слепящие лучи. Весна раскинула в небе сероватые, немного мятые и усталые крылья, но в них уже пульсировало пробуждение. Для земли, для сердец и душ, для сонных глаз и отяжелевших голов.

Едва ступив на порог дома, она поняла: весна уже здесь. Пахло цветами и почему-то – свежескошенной травой. Поставив вино на стол, Художница с улыбкой остановилась в дверях спальни: от зимнего кокона осталась только лужа на полу, а вся кровать была оплетена удивительными, пушистыми лианами – фантастической смесью первоцвета и плюща. Нежно-сиреневые бутоны, покрытые серебристой «шёрсткой», доверчиво потянулись к руке Художницы, когда она подошла и склонилась над Надин, лицо которой покинул морозно-голубоватый, мертвенный оттенок. Оно сияло цветочной белизной, а на скулах проступали розовые пятнышки; оттаявшие ресницы были покрыты тем же трогательным пушком, что и цветущие плети, опутавшие кровать.

«Пора просыпаться, Надюш, – позвала её Художница, дотрагиваясь до её волос – плодородного источника, в котором лианы и брали своё начало. – Весна пришла!»

Серебристо-мохнатые ресницы дрогнули, как крылья бабочки, и поднялись, явив миру туманный, прозрачно-водянистый взгляд глаз цвета тающего снега. Губы разомкнулись, но вместо слов на Художницу повеяло с них упругим, небесно-крылатым ветром. Рука поднялась, и пушистые пальцы дотронулась до щеки Художницы, обдав её запахом вышедшей из-под снега земли, влажной, дышащей, шёпотом рассказывающей о снах, которые виделись ей зимой.

7. Земной ангел

– Ей всего пятнадцать.

Мужчина в дорогом костюме сидел в кресле, закинув ногу на ногу и поблёскивая респектабельной туфлей с заострённым носком. Блик от настенного светильника лежал на его чисто выбритой макушке, а под мрачно нависшими тёмными бровями лежали печальные тени. Во дворе перед домом мокла под летним дождём его чёрная машина с водителем. Может быть, он был высокопоставленным чиновником, а может, бизнесменом – это не имело значения. Этот состоятельный человек двадцать лет назад ещё не был тем, кем являлся сейчас, а на фотографиях в семейном альбоме щеголял густой волнистой шевелюрой и небольшими бакенбардами.

Именно по этим фотографиям Художница и помнила своего отца.

– Не всем и не всегда картины могут помочь, – сказала она. – Если для человека настал его час, ничто не спасёт. Поэтому не нужно предлагать мне «любые деньги» и требовать «гарантированного результата». Я ничего не могу гарантировать.

Сверкнула бензиновая зажигалка «Zippo»: человек, не спрашивая разрешения, закурил. Память вспыхнула, озарив образ отца с сигаретой – тот курил в любом месте квартиры, невзирая на просьбы матери не дымить при ребёнке. Тогда мнение Художницы было гласом вопиющего в пустыне, а сейчас она спокойно поставила мужчину на место:

– Здесь не курят.

– Извини, – усмехнулся тот. – Привычка… Оказался в этих стенах – и будто выключатель сработал. Или машина времени.

Подойдя к балконной двери, он открыл её, впустив в комнату сырой запах дождя, и выкинул сигарету. На журнальном столике лежала фотография девочки с большими, влажными оленьими глазами и русой чёлкой. Выглядела она младше своих пятнадцати – почти ребёнок. Была в её рассеянном взгляде нездешняя пронзительность: они словно смотрели в душу, хотя и казалось, будто куда-то в сторону. На самом деле они цепко держали «на прицеле» и словно спрашивали: «Кто ты? Зачем пришёл в этот мир? Сам не знаешь? А я вот знаю и могу тебе подсказать». Это были глаза древнего существа на полудетском лице.