Взорванный плацдарм. Реквием Двести сорок пятому полку

Шестая рота ходила на все ВМГ. Старший лейтенант Новичков, командир роты, молодец, бесстрашный, но в конце концов личная недисциплинированность подвела его – получил ранение. Ротный Грошев – да, он драл взводных, но выполнял задачи хорошо. Командир роты Володя Калинин очень сильным был ротным, мог и драть, и амбиции у него были. Ротный Алексей Богданов, самый скромный, но дисциплину держать умел и командовал хорошо, и продержался в полку дольше всех.

За эти дни я особенно сдружился с начальником артиллерии полка подполковником Зинченко Виктором Александровичем. Великий артиллерист и просто замечательный человек.

А в полк приходили новые люди…

«Подготовлен я был на все сто»…

Александр «Оккупант», сапер инженерно-саперной роты полка, сержант контрактной службы:

– Посидел ночку, почитал рабочий вариант книги… Повспоминал, посмеялся, похмурился…

Я москвич коренной, живу на улице Гурьянова. Улица печально знаменита произошедшим на ней терактом в ночь с 8 на 9 сентября 1999 года, когда в результате взрыва были уничтожены четвертый и пятый подъезды дома № 19. Сильно пострадал дом № 17. Трагедия унесла жизни 109 человек. В память о трагедии был установлен крест по усопшим, а в сентябре 2003 года открылась часовня в честь иконы Божией Матери. Теперь там, на том самом месте, четыре башни построили, люди живут, и больше всего их беспокоит вопрос о том, как цементный завод закрыть, что через дорогу, а что на костях поселились – так это ерунда.

Когда с ребятами по дороге в Чечню разговаривал, то все удивлялся, как просто они туда попадали. Кто с военкомом бухнул, кто просто магарыч дал, кто еще как. Я в Чечню попал только по звонку. Хотя «ходок» нет, на учетах не состою. Срочку служил в Сарове, 911-й ОБОН ГСН «Тайфун», 1994–1996 годы. Когда рвались, как романтики, на первую кампанию в Чечню, писали рапорта, к нам пришел генерал-майор Тарасик и сказал: «Кто еще напишет, будет с ружьем в линейной роте город охранять».

Подготовлен я был на все сто. Ребята соврать не дадут. Из Москвы в ППД полка нас семеро поехало. Там пробыли два-три дня. Собрали команду, примерно – 100–120 членов со всей страны, и вперед. Я тогда сразу на годик записался по контракту. Настал день Х, и в конце апреля нас отправили. Сначала Прохладное, потом Моздок, там в большой вертолет забрались, и пилот орал, чтобы ничего не трогали, что красным покрашено, а то он «корову» в воздухе разгрузит. Этот полет навсегда запомнил… Выгрузили нас в Урус-Мартане, построили. Выяснилось, что добралась не вся команда.

Отцы-командиры начали набирать себе воинов. Один земляк пошел со мной в саперку, остальные – кого куда. Забрал нас капитан Олег Бай, из строя. Я в саперы не очень-то хотел, но у меня ВУС-166 в военнике. Сначала мой зема один пошел, но, пройдя метров двадцать, они повернулись, и Бай меня позвал: зема ему про мою ВУС стукнул.

Пришли в офицерскую палатку, переписали военники, дали нам весла (автоматы. – Авт.) калибра 5,45 и по четыре магазина. «Остальное сами найдете».

В солдатской палатке было человек пять-семь. Остальные все тогда были под Ведено. Приехали через несколько дней, все грязные, кто в чем. Я тогда еще подумал: «Ну ничего себе – армия!»

«С ротой знакомился на ходу…»

Дмитрий Элизбарашвили, командир 2-й мотострелковой роты, капитан:

– В полк попал с должности командира взвода Казанского танкового училища, а до этого служил на 102-й военной базе в Гюмри. Когда началась вторая кампания в Чечне, очень хотелось вернуться в войска, на любую должность. Сначала принял роту в полку на ППД, потом полковник Юдин вызвал меня в Чечню. В полк прилетел на вертолете 16 апреля, в сумерках. Юдин меня представил офицерам на построении: «Вот новый командир роты…» В полку в этот день как раз отмечали годовщину трагедии под Ярышмарды. Меня покормили, выпил сорок граммов и поехал в роту.

Утром стал принимать людей и оружие, технику «на потом» оставил. Командира роты не было, никто меня личному составу не представлял, я сам представился. Командиров взводов было двое, но один из них сразу уехал – у него жена рожала. Остальными взводами командовали сержанты, и очень неплохо. Замполит и зам. командира роты появились позднее. В роте было процентов пятьдесят от штата, почти все контрактники, срочников – всего два-три человека. Некоторым пришлось надавать по шее за ржавое оружие – я тогда был суровый человек. Впоследствии особых проблем с дисциплиной не было. Случалось наказывать, но это были единичные случаи.

Вечером узнал, что завтра с утра уходим на задачу.

На следующий день рота в составе батальона выстроилась в походную колонну. Шли через Гудермес в горы, на Дарго. Наша ВМГ представляла собой мотострелковый батальон, усиленный батарей САУ из трех-четырех машин, танком, зенитчиками, саперами и разведкой. Все было, как положено по Уставу.