Взорвать Манхэттен

Спасла вакханалия перестройки, ее мутные воды. Дезориентированные правоохранительные органы работали спустя рукава, компьютеризация только начиналась, и сработал задуманный изворотливой Ларисой план: добыть «левые» загранпаспорта, проставить в них настоящие визы и выехать с тургруппой в никуда, то бишь, в США, где у Лоры обреталась давняя подруга.

Лихое время разброда! Время серпастых паспортин уже несуществующего государства, розово-голубых чернильных американских виз, таможенной и пограничной неразберихи, попрании знамен тоталитаризма, подмены законов постановлениями, словом - революционное времечко! Однако - буржуазно-революционное, с какой-никакой милицией и прокуратурой, от чьих происков Лоре и Юре выпало счастье успешно драпануть.

После года скитаний по подвалам Бруклина, нищеты и всяческих злоключений, судьбы супругов определились: Юра пошел в строительные рабочие, быстро приобрел необходимые навыки, а Лора же определилась по старой специальности, именуемой работой с людьми: устройством браков, приглашений в США, содействием в получении местных водительских прав; короче, деяниями сомнительными, порою откровенно мошенническими, однако приносящими ей порою и внушительные дивиденды.

Тысячи отщепенцев, беженцев, авантюристов, искателей лучшей доли из распавшегося Союза заполоняли собой Нью-Йорк, и в этом круговороте человеческих судеб Лора чувствовала себя вольготно и празднично, раскладывая пасьянсы мелких афер, что всегда сходили ей с рук.

Подурнела и постарела бывшая балерина, высохла, превратясь из золотой рыбки в серую воблу, поредели и поседели златые кудри, впали щеки и тронулся вперед нос, заметно выступая из лица, черты которого, благодаря, может, вытянувшемуся органу обоняния, приобрели приметы откровенно мошеннические и порочные. А бывший десантник, напротив, раздобрел, похорошел, и на супругу давно уже перестал поглядывать с вожделением, зато на окружающих дам к ее неудовольствию, начал засматриваться с возрастающим интересом. Однако удержать простодушного и отходчивого мужа в узде, особой сложности для Ларисы не составляло. Выправив себе социальную карту, она открыла счет в банке, и отныне все заработанные супругом чеки и наличные становились ее безраздельной собственностью. На вопрос Жукова, почему бы подобную карту не выправить и ему, Лариса Голубец искусно ссылалась на те или иные технические сложности.

Каждодневно потный, покрытый древесной пылью, мастеровой Жуков ползал в истертых пластиковых наколенниках по паркетным плоскостям, а Лора, облаченная в очередное шикарное платье, сидела в своем иммигационно-аферистическом офисе на Брайтон-бич и, изящно покуривая через длинный мундштук тонкую сигарету, дурила головы клиентам, содействуя в делах брачных, устройствах политического убежища и работы. Убежище обещалось либо по линии еврейских общин, либо баптисткой церкви, либо шарашки «свидетелей Иеговы», заполнялись анкеты и прошения, дела длились годами и, конечно же, проваливались, но деньги за хлопоты Лора получала исправно и планомерно. На разного же рода претензии ее реакция отличалась наивностью и участливой простотой: дескать, ваша фактура не соответствует требованиям властей, однако - не отчаивайтесь, мы устроим вас в США через брак, это будет стоить всего ничего… И не горюйте о потерянных деньгах, они пыль и прах в сравнении с ущербом, наносимом вами самими собственной нервной системе…

Как часто, прибыв с работы и, включив запись автоответчика, Жуков выслушивал истерические матерные определения в адрес Лоры одураченных ею простаков, но супругу данные звонки ничуть не смущали, к ним у нее выработался прочный иммунитет и твердое знание: по телефону не изнасилуют, а дальше эмоций дело не двинется. В полицию бесправные клиенты не пойдут, да и не дело полиции выяснять, кто кому и за что должен, а вот тронь беззащитную женщину Лору Голубец хотя бы кончиком мизинца, тут уж полиция сработает на всю свою правоохранительную мощь! Так что бояться кого-либо Лоре не приходилось. Разве - супруга, что спьяну позволял себе рукоприкладство, чреватое при его огромной физической силе не только увечьями, но и конкретным летальным исходом.

Пил Жуков редко, но метко. Меры не знал, а если бы и знал, то выпить бы ее не смог. И в состоянии опьянения отличался агрессией и непредсказуемостью. И даже пару раз попадал в участок, но каким-то непостижимым образом из передряг выпутывался. Последний раз, впрочем, влип он крепко, расквасив патрульным носы и выбив пару зубов, но и тут ему повезло: помог мистер Уитни.

Его домоуправ позвонил Юре неожиданно, через год после их последней встречи, сказав, что в одном из офисов хозяина в Нью-Йорке прорвало воду, залило два этажа и теперь требуется замена паркета. Жуков с готовностью согласился. И, получив аванс, совпавший с питейным настроением, двинулся к сверкающим витринам алкогольного магазина.

Дальнейшие события вспоминались урывками, но, в итоге, обнаружив себя в полиции и, ознакомившись с предъявленными обвинениями, понял, что скоро его ждет незабвенная Родина.