Взорвать царя! Кромешник из будущего

До вечера они одолели верст двадцать. Когда начало темнеть, заехали на постоялый двор: слишком ценный груз везли, чтобы им рисковать. Купцы для охраны значительно меньших по стоимости товаров нанимали несколько человек охраны или заводили свою. А их двое всего – пусть и прошедших подготовку во Владычном полку.

Ночевали в одной комнате, рядом с мешком, и утром, после сытного завтрака двинулись дальше.

Едва они отъехали несколько верст, как наперерез выскочили всадники. Андрей их сперва за боярина со свитой принял.

Однако всадники окружили сани. Все были при саблях, одеты добротно – тулупы овчинные, шапки заячьи, сапоги справные.

– Ага, попался, купчина московский!

– Да я и не купец вовсе, и не московит.

– Так с Москвы едешь!

– Бегу из проклятой.

Один верховой нагнулся над санями:

– Пустые сани-то, нет товара. Не врет!

– Нет товара – деньги есть.

До Андрея наконец дошло – разбойники. Только какие-то непохожие.

Вмешался Леонтий:

– Вы не из ватажки ли Кудеяровой?

– А хоть бы и так!

Леонтий из-за пазухи какую-то тряпицу достал, поднял ее в руке.

– Прощеньица просим!

Всадники сорвались с места и за несколько минут скрылись.

– Леонтий, что ты им показал?

– Никифор мне на прощание тряпицу с меткой дал, вроде пайцзы татарской, что в Орде была. Сказал, если его люди по ошибке остановят, показать.

– Ловко придумал Никифор. Неуж люди его? От Одоевских лесов далеко, верст сто будет.

– Он дозоры далеко высылает, сам хвастался. Разведают все, а при случае и пограбят.

– А мне что про тряпицу не сказал?

– Забыл уже, случая не было.

Дальше они ехали спокойно. До вечера – без остановок, поскольку зимний день короткий, а с темнотой свернули на постоялый двор. И лошадь поест и отдохнет, да и сами тоже. За четыре дня около ста верст прошли, как не более. Успокоились – Москва далеко позади осталась.

На ночевку остановились под Ржевом. Постоялый двор был на перекрестке дорог, большой – изба в два этажа, двор огромный, огороженный, конюшня десятка на три лошадей. С размахом хозяин строил, место бойкое.

Леонтий распряг лошадь, а сами во дворе остались. Прислуга корм лошадям задала, водички теплой ведро принесли.

Андрей мешок в комнату занес, дверь на ключ запер и в трапезную спустился. Только они за стол сели да заказ сделали, как во дворе раздался стук множества копыт и на постоялый двор ввалились опричники. Они скинули тулупы и остались в черных подрясниках. На груди кресты висят. Тьфу ты, прости господи! На поясах Андрей заметил висящие сабли. Лица опричников были красные от мороза, глаза наглые.

– Эй, хозяин, пива самого лучшего, и поесть.

Всего-то и было их пятеро, а шуму наделали!

Кромешники заняли стол в углу, ели-пили. А когда насытились, потребовали перевару.

Андрей и Леонтий поели и направились к лестнице, ведущей на второй этаж, когда один из опричников, сидевший на лавке с краю, подставил ногу. Леонтий споткнулся, но не упал. Кромешники заржали разом, что твои кони. Леонтий сжал кулаки, но Андрей дернул его за рукав:

– Остынь, спать идем.

Они прошли в свою комнату и улеглись спать, не раздеваясь, только сапоги скинули. А с первого этажа, из трапезной, уже горланили песни.

– Вот ведь не повезло, выспаться не дадут, – подосадовал Леонтий.

– Да уж!

Все-таки они уснули: устали от долгой дороги, в тепле сомлели. А проснулись от шума. Внизу, в трапезной, явно была драка – оттуда доносились крики и звуки ударов. Потом раздался вскрик, и все стихло.

– Тьфу на вас, угомонились, – проворчал Андрей.

Но это было только начало. Изрядно выпив и не встречая сопротивления, кромешники стали крушить внизу мебель, потом перешли на кухню. Грохот от переворачиваемых котлов и бьющихся горшков был способен разбудить мертвого.

Затем опричники поднялись на второй этаж. Удар, треск – у кого-то выбили дверь, и сразу – крики.

– Не успокоятся никак. Леонтий, обувайся. Да оружие готовь, добром это не кончится.

– У меня нож только, топор в санях остался.

Андрей выложил на стол оба пистолета, подсыпал на полку свежего пороха. Зима, порох под одеждой и отсыреть мог.

– Давай кровать к двери подвинем.

Они поднатужились. Кровать была тяжелой, прочной – из дуба сделана. Подвинув ее вплотную к двери, забаррикадировались.

Громкие шаги, шум и крики слышались все ближе. Кромешники решили наказать всех постояльцев за несуществующую вину.

Дошел черед и до комнаты Андрея. Один из опричников ударил в дверь ногой. Прочная дверь устояла, а деревянный запор – нет. Однако подпертая кроватью дверь не открывалась.

– Отпирай! – заорали из коридора.

Андрей с Леонтием спокойно ждали.

– Открывай, а то хуже будет! Все равно вам не удастся отсидеться!

К опричнику на помощь пришел другой, и оба стали бить в дверь плечами. После каждого удара кровать на пару пядей сдвигалась.

Когда щель стала пошире, в нее просунулась рука, пошарила, ища державшую дверь преграду. В коридоре было светло от светильников, а в комнате темно.

– Руку! – скомандовал Андрей.

Леонтий подбежал к двери и вонзил в кисть нож.

– А-а-а! – заорали за дверью и отдернули руку. – Он мне руку поранил!

К двум опричникам подбежал еще один.