Взорвать царя! Кромешник из будущего

Зайти и познакомиться теперь уже точно с родственниками было интересно, только вот удобно ли? А не зайти – представится ли еще случай? Эх, кабы знать – подарков бы купил. А то в гости – и без подарков!

Малец уже открыл калитку, схватил его за руку и потащил за собой, не в силах сдержать восторг. И такое вдруг нежное чувство нахлынуло! Своего сына он не нянчил, не носил на руках, не сажал на шею, не учил уму-разуму… Он подхватил мальца, посадил себе на шею и услышал, как тот весело залился заразительным детским смехом.

– Папка так делает!

– Не боишься?

– Ни капельки!

Андрей поднялся на крыльцо и отметил про себя, что доски меняли – старые-то ступеньки он наизусть знал. Открыв дверь, он почти присел, согнув ноги, чтобы мальца не ушибить. Так и вошел в комнату под удивленным взглядом хозяйки. Она всплеснула руками:

– Ой, он шалун у нас, сними! Андрюшка, ты что же чужому человеку на шею взобрался?

– И вовсе он никакой не чужой, и вовсе он родня наша! Он сам мне сказал, вот!

Андрей снял мальца с шеи, поставил на пол.

– Здравствуй, хозяюшка!

– Здравствуй.

– Меня Андреем звать, тезки мы с ним. И фамилия Кижеватов. Причем не однофамильцы мы. Жил я когда-то в этом доме, давно, правда.

– А меня Пелагеей матушка назвала. Да ты садись! Андрюшка, не вертись под ногами!

Андрей уселся на лавку, положив рядом узел.

– Ты меня прости, Андрей, угощения не предлагаю. Не знала я, что придешь. Ты по мужу родня? Своих-то я знаю.

– По мужу.

– Так я за ним сейчас сбегаю!

– Не беспокойся. Часом раньше, часом позже… Чем он на жизнь зарабатывает?

– В лавке торгует.

– Так он купец? – обрадовался Андрей.

– Нет. Был купцом, да разорили. – Пелагея неожиданно заплакала. Андрей погладил ее по голове, успокаивая.

– Андрей, принеси маме водички.

Мальчуган сбегал на кухню и принес кружку с водой.

Пелагея отпила, выбивая зубами дробь о край кружки. Потом посидела, успокоилась немного и продолжила:

– Ему две лавки от отца достались, а тому от деда; да дом старый с конюшней. И сначала вроде все хорошо шло, а потом кромешники в лавку ворвались и весь товар выгребли. А он только шубы меховые привез, все деньги в них вложил – даже занимал. Лавки заемщику ушли, он теперь там приказчиком на жалованье.

– М-да!

Когда Андрей к дому Полины подходил, он искренне обрадовался, увидев его: стоит, не сгнил, не сгорел. А узнав, что в нем потомки его живут, почувствовал себя просто счастливым. Ведь далеко не каждому дано увидеть праправнука. А оказывается, горе в доме поселилось. Ну, пусть не горе – так все равно беда. Он пожалел, что раньше в Переяславль не заявился, глядишь – по-другому бы все могло пойти.

– Корабля-то у него нет?

– Телегами али санями товары возил. Всем в роду завещано было – на судах не ходить.

– А что так?

– Дед еще, когда жив был, говорил, что мать его рассказывала: муж ее на своем корабле по торговым делам ушел и сгинул.

– Да-да-да… И я об этом слышал.

– А ты кто ему, мужу моему, будешь?

Видимо, вопрос этот Пелагею волновал. О своих близких, да и дальних – до третьего-четвертого колена, родственниках – они знали. И попал бы Андрей впросак, если бы заранее свой ответ не продумал.

– Двоюродный брат отца, в Твери жил. Да беда случилась: изба сгорела со всем имуществом.

– А семья как же?

– Не обзавелся.

Пелагея посмотрела осуждающе:

– Ой, Андрей придет скоро, надо еду греть.

Она ушла на кухню и начала греметь горшками с посудой. Андрей же стал играть с мальчуганом и попутно выяснил, что тот уже умеет писать и считать.

На крыльце раздались шаги, и в избу вошел молодой мужчина, его ровесник.

– Гость у нас! Пелагея, а почему стол пустой?

– Я сейчас!

Вошедший подошел к Андрею, протянул ему руку:

– Андрей, – представился он.

– И я тоже. Родственник ваш по отцу, из Твери.

Тот удивился:

– Не говорил мне никто, что родня у нас там.

– Да я вас не обременю, повидался – и дальше пойду.

– Э нет, так не пойдет! Кто же гостя без угощения отпускает? Нехорошо.

Пелагея накрыла на стол. Скромным было угощение: щи пустые, пряженцы с рыбой да сыто. И пива не было – как и вина. Правда, приготовлено все было вкусно, с душой.

После еды разговоры пошли. Андрей больше расспрашивал, чем сам говорил.

Спать его уложили на лавку. Под голову он узел свой положил. От усталости и пережитого волнения уснул быстро.

А проснулся около полуночи. Из спальни, в которой они с Полиной столько счастливых часов и дней провели и которую его потомок сейчас со своей женой занимал, слышался тихий разговор:

– Тише ты, а то он услышит.

– Да он спит, только что храпел.

– Говорит, изба в Твери сгорела.

– Что-то не верю я ему. Почему ни дедушка, ни отец раньше ничего о нем не говорили?

– Откуда мне знать? Может, поссорились?

– Все равно дед бы сказал – есть, мол, такой сродственник.

– Вот и спроси у него завтра.

– А вдруг он не родня, а тать?

– Окстись, чего у нас красть?

– Это да.

Андрей прислушивался, боясь лишний раз пошевелиться. Однако разговор не продолжился, и он уснул. А когда проснулся, хозяин уже ушел на службу.

Позавтракал Андрей вчерашними пряженцами.

– Пелагея, не покажешь ли мне могилку дедушки?

– А чего же не показать?