Взрослая дочь молодого человека: Пьесы

Юра. А ты что думал? Ты будешь меняться, а все вокруг стоять на своих местах и следить за твоими превращениями?

Евгений. Ты так хорошо рассказывал про свои таблички… Я поверил.

Юра. Пока я сидел у окна и выписывал букву за буквой, а рядом булькал транзистор, голова была свободна и туда пришли две — три мысли.

Евгений. Про пауков?

Юра. Две — три мысли. Хочу попробовать осуществить.

Евгений. Банан.

Юра. Мои ребята, с которыми я учился, там, куда они попали после распределения, с ходу запустили свои гениальные идеи, быстро обожглись, запутались и скисли. И стали никем. Я не собирался всю жизнь писать плакатики. Я просто решил сначала стать никем, уйти в никуда, все обдумать, а уж потом попытаться что-нибудь совершить.

Евгений. Банан.

Юра. «Банан» — это такое слово?

Евгений. Да.

Юра. Раньше ты такого слова не знал.

Евгений. Хочешь, идейку подкину?

Юра. Что-то матери долго нету…

Евгений. К тем двум — трем. Четыре будет.

Юра. Паническое чувство голода.

Евгений. Вот если ты ведешь исследование, разработку какой-то идеи, положим… Ты проходишь ступеньку за ступенькой, этап за этапом, избегая, разумеется, по пути совершать ошибки, неверные ходы. И вот ты приходишь к некоему результату, который тебе кажется единственным, потому что ты все делал верно, безошибочно… А что, если где-то вначале нарочито допустить самую явную и даже элементарную ошибку и вопреки здравому смыслу погнать работу дальше, допуская по пути всевозможные ляпсусы, заходя во все тупики и порочные закоулки, не избегая откровенного абсурда и явной нелепицы. И тем не менее дотянуть до конца, дотащиться до результата, добраться до итога. И тогда перед нами, у нас в руках окажется очень ценный материал. Пусть нелепый, уродливый, чудовищный — но очень ценный! Потому что в этом уродливом итоге твоей работы слились, сплавились, сконцентрировались все неверные ходы, неправильные решения, ошибочные варианты, все заблуждения и пороки. И вот теперь… это самый важный момент… и вот теперь мы поворачиваем ход нашего исследования на сто восемьдесят градусов и начинаем с конца, от результата, от итога, от последней цифры двигаться к началу, разгребая попутно все ошибки, выправляя по ходу все погрешности, выравнивая по дороге все кривые линии наших рассуждений. Как горячим утюгом проходимся по тем же местам, но в обратном направлении. Разглаживаем, разглаживаем… А потом снова поворачиваем и снова от начала к концу, но теперь это быстро… И вот то, что получится в результате, скажу я тебе, — вот этому я поверю! Не стерильно чистенькому расчетику, результатику с дистиллированной цифиркой в конце, а этому тяжелому, грязному, потному, с кровью протащенному три раза по всей длине итогу. Ты меня понял? Не говоря о том, что по дороге мы изучили механизм ошибки, нюансы заблуждения, психологию греха… Я не хочу сказать, что это универсальный метод, но один раз в жизни каждый человек должен попробовать сделать это. И еще. А вдруг ошибка — и есть решение? Параллельные пересекаются, а дальше все правильно. Ты меня понял? Ты понял меня?!

В этот момент в комнате появляется Катя.

Юра. А вот и мама! Что ты так долго?

Катя. Продавщица уходила. В декретный отпуск.

Юра. И ты ждала?

Катя. А что было делать? Она вешала передо мной колхознику восемь кило баранок, и у нее схватки начались. В магазине переполох!.. И мы помогали. Тот колхозник ее на своем газике в больницу отвез. Потом вернулся за своими баранками. Живот небольшой, но я думаю, мальчик будет.

Юра(отцу). Я тебя понял.

КАРТИНА ТРЕТЬЯ

Курилка учреждения, где работает Евгений со своими сослуживцами. Они стоят и курят — Евгений, Первый, Второй, Третий.

Евгений. Он пенсионер, но довольно крепкий. А перед уходом на пенсию выбил садовый участок, такой плохонький, прямо у железнодорожной линии, кусок поля — ни деревца, ни кустика, ничего. Он все посадил на этом поле и стал там жить. А солнце палит… И он ночью со станции стащил телефонную будку, там старая стояла, припер ее к себе на участок и днем в ней сидел, от жары спасался. А ночью клал плашмя на землю и спал внутри. Как в гробу.

Молчание. Курят.

Мой брат в прошлом году с женой в ГДР ездил по приглашению. В Берлине было, брат пошел пиво пить, а жена в какой-то магазинчик нырнула. Приходит — открытки купила. «К новому году поздравлять будем». Брат как глянул, так сломался. Он немецкий волокет немножко… Открытки-то с соболезнованиями! Ну, похоронные, по случаю кончины, «Скорбим…» там и так далее. А жена: «Я, — говорит, — увидела: елочка, веточка, свечечка — и закупила по числу родственников». Брат ржет, а она: «Ну, веточка же, свечечка…»

Молчание. Курят.