Взрослая колыбельная

Я мешала густеющую на глазах жидкость и вспоминала прошлые свои употребления этой субстанции. Как же я не люблю тебя, зелье стимуляции. Просто ненавижу. Будь ты живое, набила бы тебе морду. Как после тебя гадко… помереть охота, только бы не мучиться. Но некоторое время ты, чего скрывать, помогаешь.

Ну, вот и все. Проверим одежду. Вроде в порядке: штаны на месте, туника на месте. Выгляжу в них, должно быть, как чучело. Что-то припомнились старички и старушки, которые последние годы своей жизни только и делают, что выдумывают, в каком виде в гроб лечь. Какой на них будет наряд и как их будут хоронить. Надеюсь, в случае чего меня переоденут. Не станут хоронить в этом убожестве.

Злой смешок вырвался сам собой. Главное, леснику ничего такого не ляпнуть.

— Катя?

Тут как тут, посмотри-ка.

— Я готова.

— Возьми это. Талисман на удачу.

Вырезанный из дерева пес похож на Ачи, только больше и сильней. Фигурка висит на веревке, ее нужно повесить на пояс. Моя первая висюлька!

— Она пропитана отваром трав, которые помогут сохранить ясность разума.

Да, забавная штука. Так болтается мило, особенно если пальцем толкнуть.

— Спасибо.

Потом он протянул мне небольшую сумку:

— Я собрал немного еды: молока и сдобную булку. Вдруг нужно будет силы подкрепить. И еще. Катя…

Голос приглушился, в нем появились почти гипнотические ноты. Он ступил ближе, но я уже вскочила и направилась к выходу. Нечего тянуть, времени нет языком трепать. Все уже сказано: ни прибавить, ни убавить.

Дорога к порченой земле тяжела как подъем в гору с привязанным к щиколоткам грузом. Надо идти, знаю, но как же не хочется!

Лес испуганно затих. Деревья и кусты не могут сорваться с места и убежать, как животные, улететь, как птицы. Они могут только смотреть на подступающую порчу и ждать.

Идти далеко не пришлось, вскоре и мертвый лес показался. Тайная надежда дождаться подмоги издохла в муках — мы не прошли и половины вчерашнего, а порча тут как тут, в отличие от нас не спит и не отдыхает.

Подходить к мертвому лесу можно только молча, только с тревожным трепетом, когда слезы вот-вот набегут и сердце зайдется от жалости и волнения. К погибшему лесу подходить можно только как к памятнику павшим в неравном бою.

Мы синхронно остановились, не сделав последнего шага. Там, впереди, пыль и гниль, черные стволы мертвых деревьев, словно груда мусора. И через это придется пробираться. Скоро. Пять минут, десять… все равно наступит момент, когда оттягивать будет уже некуда.

— Я не знаю, что придумать, чтобы ты туда не пошла, — вдруг растерянно произнес лесник.

— Я должна идти.

Его руки тряслись, когда он брал мои вещи, подержать, пока я войду в порчу под шпионским колпаком и увижу, сможет ли он меня сберечь.

«Хорошо, что у меня нет детей, — почему-то подумала я, переступая границу. — Некому будет скучать».

Поставленный заранее колпак сжался, как будто на него со всех сторон давили невидимые пальцы, прощупывая поверхность. Она не давалась — ускользала, пряталась за второй слой, который так же ускользал, сменяясь третьим. Ветерок проверила и убедилась — кражи жизни нет, значит, действует.

Я молча вернулась обратно и остановилась рядом с лесником. Вот и все.

— Нож.

Лесник взял меня за рукав, задрал его и привязал к запястью кожаные ремешки с чехлом.

— Ты будешь чувствовать нож запястьем. Если понадобится, сделай рукой так, — он показал жест, — и нож сам выскользнет тебе в руку. С непривычки можно пораниться, но зато это самый простой, самый подходящий способ ударить незаметно, когда не ждут.

Я попробовала заставить нож вылететь, как показали. Жутковато, когда острейшее лезвие скользит по коже, действительно легко порезаться, но лесник прав — неизвестно, что я найду там, посреди порчи. Выхватывать нож из чехла на поясе слишком долго, можно и вовсе не успеть.

— Катя. Ты убивала когда-нибудь человека?

Боже, за что? Не могу слышать его голос. В нем дрожит страх, как будто лесник из последних сил цепляется за что-нибудь, лишь бы оттянуть время, когда нужно расходиться в разные стороны.

— Хватит! Мне не до болтовни.

Он вдруг качнулся вперед, подошел, осторожно взяв своей ручищей за локоть. Волосы всклокочены, борода воинственно топорщится.

— Катя! Умоляю, разреши мне пойти вместо тебя.

— Как?

— Не знаю, — он отмахнулся головой, как от прилипчивого насекомого. На лбу прорезались глубокие складки. — Не знаю и знать не хочу. Какая разница? Просто давай я пойду? Повесь на меня какую-нибудь защиту, любую, и я пойду. Главное — успеть найти этого колдуна, а там бог с ним, пусть не вернусь. Жалеть не будут.

— И чем это поможет? Ты не успеешь его найти.

— Я попробую, просто попробую, — бормотал он. — Не можешь ничего повесить — и ладно, я так пойду. Просто согласись, слышишь?

— Нет. Когда прибудут княжеские сыскари, ты хотя бы сможешь объяснить, что тут происходит! А если мы оба туда войдем и останемся? Чем это поможет?

Его голова снова закачалась, когда он повернулся к мертвому лесу. Хоть бы не грохнулся в обморок. Хотя… так проще будет.

— Боишься порчи?