Взрослая колыбельная

Ну все! Нужно пойти домой и поговорить.

— Эй, девчонки, что это вы такие грустные? Может, потому что без нас скучаете?

На плечо опустилась рука. Я оглянулась — это был парень из компании Лада. На нем поверх тонкой рубашки была кожаная безрукавка. По местным меркам вещь дорогая, по нашим, выходит, пафосная, что-то вроде фирменных шмоток. Это один из Первых сыновей, как их обозвала Белка. То есть сынок олигарха, по-нашему?

Возле него стоял Лад собственной персоной и широко улыбался, переводя взгляд с меня на Белку. При виде моей подруги-злючки, правда, улыбка слегка померкла. Одет проще, в плотную серую рубашку, но ему такая простота даже идет.

Судя по росту, оба могут быть моими сужеными.

— Катя, — машинально представилась я, думая, что каждый из них может быть им, каждый! И каждый раз чертово сердце екает, обманывая!

Это что, значит, я кого угодно готова считать своим суженым? Абы смазлив был, высок да крепок? Ну и, понятное дело, Первым сыном, раз уж тут это круто.

— Гурьян, — представился тот, что в жилетке, не убирая руки с плеча. Пришлось им многозначительно дернуть — рука тут же исчезла.

— Лад, — представился зеленоглазый. — Очень приятно, Катя. А с Белкой мы уже знакомы.

— Еще бы, — многозначительно хмыкнул Гурьян, и мне это хмыканье сильно не понравилось. — Так что, не хотите к нам за стол? Познакомимся, поболтаем. Середина года, а у нас такая диковинка! Новое лицо, да еще такое симпатичное!

Я повернулась к подруге и скорчила умоляющую мину. Белка, пожалуйста! Пойдем, ну пойдем? Даже на месте чуть не подпрыгнула, это ж какое везение — оказаться с ними за одним столом и рассмотреть поближе!

Белка молча кивнула и нехотя поднялась. Гурьян повел нас за собой сквозь толпу, которая то и дело толкалась, Белка шла за мной, замыкал шествие Лад.

Компания оказалась той самой, которую я встретила на улице в первый учебный день, когда споткнулась. Не знаю, узнали меня или нет, но никто о данном происшествии не напомнил. Да и вели они себя вполне дружелюбно: улыбались, шутили и не смотрели сверху вниз.

Белка, однако, сидела недовольная, насупившись, вытянувшись как на иголках, сложив руки на груди, и молчала. Даже у меня отпадало желание с ней заговаривать. Гурьян сел рядом с одной стороны, Лад на углу с другой, а с угла устроилась Белка.

— Не боишься, что семь лет замуж не выйдешь? — улыбаясь, спросил ее Лад. Она проигнорировала, вцепилась в свой стакан, который забрала с нашего столика, но пить не стала. Подозреваю, ей хотелось выплеснуть напиток Первым сыновьям в лица, но воспитание не позволило.

— А ты откуда, Катя, взялась? — спросил Гурьян.

Я повернулась к нему. Глаза голубые, лихие и пьяные, в руке — очередная кружка.

— Да, откуда? — К нему придвинулась девушка в красной блузке с рукавами-фонариками. — Болтают, ты иномирянка. А на самом деле?

— Я на самом деле иномирянка.

Так, а теперь быстро пробежимся по всем. Вдруг кто себя выдаст?

У Гурьяна челюсть натурально отвалилась. Лад смотрит… грустно?

— А я говорил, что она иномирянка! — жестко сообщил самый тощий из них. — А вы — да ну, да не может быть, да не выдумывай!

— Это Бакуня, — кивнул на него Гурьян. — Да, но откуда ты знал?

Бакуня нервно пожевал узкими губами.

— Дядька у меня в сыскном отделе начальником. Рассказывал, что нашли девчонку в лесу. Потом отправили в АТМа учиться. А новенькая у нас только одна!

Ой как нехорошо! А если он знает, как я попала, то есть что меня суженый вызвал, и сейчас растреплет? Вот будет непруха…

— Никогда не видел иномирянку, — с сомнением сказал парень, который сидел в обнимку с беловолосой голубоглазой девчонкой и впервые обратил на нас с Белкой внимание.

Хороший экземпляр. Глаза серые, ровные, как будто зеркалят, но смотрит без особого интереса.

— Это Волин, — представил его Гурьян.

— В нашем роду была иномирянка два поколения назад, — сказала девушка, которую Волин обнимал за плечи. — Не помню, как она тут оказалась, но говорят, почти сразу свихнулась и до конца жизни что ни день — в одном исподнем из дома выскакивала. Говорят, у них что-то с головой случается при переходе, многие становятся опасны. Наша бегала все время в лес, не хотела в доме сидеть. Залазила на деревья и выла, как одичавшая собака.

— Кажется, я ее понимаю, — перебив, неожиданно громко заявила Белка и демонстративно сложила руки на груди. — Из некоторых мест и голышом выскочишь, Наяда, если такие, как ты, трутся поблизости. И взвоешь не хуже волка!

— О, она опять завелась. — Лад скопировал позу Белки, сложив руки на груди. — Ну давай, заводи свою волынку про богатых и нищих, про честных и приличных и про насквозь испорченных от рождения. А то давно не развлекались.

Белка покраснела, но вызывающего взгляда не отвела. Говорить тоже ничего не стала. Наяда прямо Белке не ответила, только шумно вздохнула и капризно сказала:

— Гурьян, зачем вы их привели? Ну, иномирянка, ну, любопытно, ну, поглазели… Все, может? Хватит уже, отправь их обратно.

— Ага. — Девушка в красном обняла Гурьяна за локоть и прижалась к его плечу. — Посмеялись и довольно. Пусть идут прочь своей дорогой.