Взрослая колыбельная

Лысую горку же никто чистить не думал. Оно и понятно — с чего бы кто-то занимался таким бесполезным делом? Ради двух дурочек (ладно, так и быть, признаем — ради одной дурочки и ее разумной сестрицы), которым взбрело в голову лезть на гору?

— Понесли тебя черти, куда не просят! — бурчала за спиной Надька, но благодаря окружающей хрустящей тишине слышно было хорошо. — И чего дома не сиделось!

— Ты как старая баба бурчишь, — заметила я. — Топай давай.

Еще через полчаса мы наконец вскарабкались на вершину Лысой горки. Вид отсюда открывался изумительный — покрытый снегом лес, мягкие сугробы до горизонта и небольшая, щедро разбросанная горсточка огоньков в деревне. Благодаря белоснежному искристому снегу было почти светло, а еще и луна светит. Но вот беда — ни одной норы или, на худой конец, черного пятна вокруг не наблюдалось.

— Нет, ну так неинтересно.

Я надула губы, украдкой поглядывая на Надьку. Ее так легко завести — всего-то сделать вид, что действительно рассчитывала найти нечто необычное… Хотя кто в здравом уме на самом деле питает надежду встретить на горе Жучиного короля? Чушь все это.

— Ну и пошли тогда обратно, — сказала сестра, покосившись на цепочку наших следов, портивших безупречно гладкий пейзаж.

— Нет уж, будем ждать.

Я огляделась, но сесть было некуда. Тогда опустилась прямо в снег, который удивленно хрустнул.

— Ну, опять начинается! За что мне такое наказание! — бурчала сестрица, переваливаясь рядом с ноги на ногу.

— Сама напросилась со мной пойти.

— Да потому что ты как ребенок малый!

— Я живу, между прочим, одна уже с семнадцати лет!

— Тоже мне, целый год живет одна!

— Почти два.

— Твои родители живут в часе езды от города, так что это не считается.

— А ты, между прочим, сама тоже…

Ругань — одно из местных развлечений. Когда нет ни интернета, ни телевизора, развлечением становится даже такая малость.

И мы вовсю пользовались малейшей возможностью развлечься. Костерили друг друга почем зря, но любя. То есть не выходя за рамки.

— Поднимай попу и давай двигать отсюда! — раздраженно кричала сестрица.

А потом раздался неожиданный звук. Как будто что-то всосалось в огромную воронку, и в тот же момент прямо у моих ног осел снег, образуя черную яму. Из-за теней не было видно, где у нее дно.

— Вау, — сказала сестрица, растеряв былое красноречие.

— Ничего себе!

— Это не нора, — скептически заявила она.

— Понятное дело, не нора. Снег просто осел. Но как забавно. Как будто на самом деле из-за нашего появления. Надеюсь, там не берлога, куда я сейчас провалюсь?

— Не. Найди поди хоть одного дурного медведя, который станет на Лысой горе жить, — фыркнула Надька.

— Давай тогда короля звать? — воодушевилась я. К медведю не хотелось, но и упускать такой шанс нельзя.

— Да ну тебя с твоими глупостями! — сестрица отошла подальше. — Зови быстрее да домой пошли греться. Ноги уже отмерзли, пока ты тут балуешься.

Я наклонилась к дыре, почти ощущая идущий от снега холод. Нет, дна не видно, хотя это, конечно, из-за теней. Жалко, что не белый день. Хотя днем не вышло бы такой таинственной атмосферы.

— Жучиный король, — прошептала я, — сделай доброе дело. Покажи мне моего суженого. А я тебе сахарку оставлю.

Попытку подкупа я добавила от себя лично, в первоначальном тексте ничего такого не было. Но все знают, что нечисть любит сладкое. Вдруг это мой дополнительный бонус? Я замолчала, прислушиваясь. Хотя что я хотела услышать? Нет, ну правда?

В стороне вымученно вздохнула сестрица, которой мои выкрутасы совсем осточертели.

— Ну пожалуйста, — одними губами попросила я, а потом на язык запросились слова, словно моими губами говорил кто-то другой: — Из синего мрака, из темного леса крадется на мохнатых лапах Жучиный король. Всех, кто хочет знать, встречает. И кого соединит, кого слепит он своей паутиной, те навек связаны. Но только один шанс дает он. Не жалуйся потом, сам попросил…

Нора бросилась в лицо, снег облепил голову, и я стала погружаться в сугроб. Закричала бы, но снег уже был во рту, он залепил уши, пробрался за шиворот и заполз под шапку. Наверное, так страшно чувствуют себя люди, которые тонут в проруби, полной кусков льда. Я тоже тонула, но не в воде. Снег погружал в себя, как будто глотал, и этого просто не могло быть.

Было тихо, и от этой тишины звенели нервы. Пальцы заледенели, руки не двигались — не могли. Мрак облепил мокрыми, холодными ладонями и только скользил по телу и чавкал где-то вдали, и неживой, равнодушный, перетирал меня, как зубы трут мелкую косточку.

Дышать не получалось, легкие рвало на части, мышцы сковало — наверное, я сейчас умру.

Потом снова чавканье, словно что-то выливалось на землю, и я приложилась плечом о твердое, сложилась как гармошка. Выплюнула мокрый снег и смогла вздохнуть. Глаза открылись, но ничего не видели. Или же вокруг было темно, как в подземелье. А звуки обычные. Дует ветер. Ледяной ветер, мокрая одежда тут же стала жесткой.