Взрослая колыбельная

Спалось отвратительно. Неизвестно, где эта ни в чем не повинная зверушка, что с ней происходит. Что Волин станет с ней делать? Раз спорил с кем-то, должен будет ее показать, как я понимаю. А потом? Что он сделает с ней потом? Может, отдаст? Для этого придется не ругаться с ним, а просить по-хорошему, но я так и сделаю, если летяшку отдаст. Проглочу все злые слова и даже поблагодарю, если зверька это спасет.

Да, придется просить, хотя хочется треснуть по лбу и сказать все матерное, что знаю.

Утром после завтрака мы с Лелькой (Белка ушла раньше) уже собирались выходить на лестницу, когда явился Жегло. К счастью, почти все уже разошлись, так что свидетельниц встречи не было. Лелька нервно сказала, что ей пора бежать, и мы с ним тотчас остались наедине: пустой коридор от тишины казался еще больше, а каждый звук – громче. Мысли об учебе, занятиях и обо всем остальном меня покинули моментально, потому что на руке Жегло висела вчерашняя корзинка.

– Это он?

Пожалуйста, ну пожалуйста, пусть это будет он!

– Да. Я тебе принес. – Он оглянулся, как будто искал, куда поставить корзинку. – Волин только что отдал, пари все равно выиграл. Я лично ставил против – никогда не думал, что он сможет у госпожи Марты выкупить летяшку, она же их колдунам не продает, и нюх на покупателей у нее что у сыскаря. И уговорить кого-нибудь постороннего шансов мало, все же знают… кроме тебя.

– Он меня обманул!

– Ну чего удивляться, это же Волин. Цель средства оправдывает. К победе любой ценой, не оглядываясь и не смотря под ноги. Такой у него девиз.

У Жегло голос такой… горячий, что ли. И говорит он с придыханием, будто что-то сексуальное.

Если бы не зверушка, я бы обязательно остановилась поболтать. Но некогда.

Как он там? Крышка с трудом открылась. Летяшка лежал в корзине на дне, свернувшись калачиком, и дышал так тихо, что вначале я испугалась. Его глазки были закрыты. Эта скотина даже ничего мягкого ему не положила в гнездо, так что тот лежал на грубом дне. В моей комнате точно найдется что-нибудь подходящее.

Жегло прошел за мной следом и, оказавшись в комнате, стал рассматривать мою кровать и вещи, которые я вытаскивала из сундука. Особенно его интересовало исподнее, судя по всему, потому что он хмыкал не к месту, но ругаться не хотелось. Вот, эта майка подойдет – из прошлого мира.

Осторожно подложив ее под летяшку, я поставила корзинку на окно, к свежему воздуху. Его хоть покормили? Сбегав на кухню, я принесла морковку и кусок свежего белого хлеба. Приоткрыла корзину и рядом на подоконнике оставила блюдце с водой.

– Нужно на занятия… его можно так оставить, одного?

Жегло хмыкнул:

– Да не суетись ты так. Видишь, я его принес, забрал у Волина.

– Спасибо тебе!

А я так и не поблагодарила. Кстати, откуда он узнал о вчерашнем?

– Откуда ты?…

Надо же… Быстро он двигается. И обнимать не стесняется. Но… зачем же сразу с поцелуями лезть? Даже если это он – мой суженый, что еще не доказано, надо вначале поговорить, разобраться, узнать, что произошло в лесу, отчего я осталась там одна. И только после разборок я готова целоваться. Вот так!

Я отвернулась и нахмурилась. Его губы настойчиво лезли дальше, не понимая намеков.

– Ну давай, – шептал Жегло. – Чего ты упираешься?

Что давай? Нет, ну как навалилось все это на мою голову, аж гудит! Летяшка, занятия, плохой сон и он со своими приставаниями. Куда вообще лезут его руки?

– Что ты делаешь, Жегло? Перестань!

– Ну давай! Неужели тебе не интересно, как это делают у нас?

– Что – это?

Черт, не нужно было спрашивать! Он, похоже, принял вопрос за разрешение и поощрение на дальнейшие действия и принялся лезть с удвоенными усилиями.

– Жегло! Хватит!

Придется толкаться, а что делать? Мне сейчас совсем неохота, чтобы меня лапали.

Так разошлась, отпихнула с такой силой, что Жегло отлетел и ударился бедром о спинку кровати. Его лицо тут же замкнулось, глаза прищурились. Он что, правда рассчитывал на компенсацию?

– Я думал, ты поумней, – словно выплюнул он.

– Я?!

К чему он клонит?

– Я – Первый сын! – Его улыбка выглядит жестоко, узкие глаза почернели. – Могла бы жить как сыр в масле кататься, если бы не упиралась.

– Ты о чем? Ты хочешь на мне жениться?

Боже, неужели я его нашла? Своего суженого?

– Жениться? – он вдруг некрасиво открыл рот и захохотал. – На тебе? Размечталась! Что ты из себя представляешь, чтобы на тебе женился Первый сын? Кто ты такая? Ни рода, ни силы. Ну, как любовницу я бы тебя и подержал, пока ты меня тешила бы. Но про «жениться» смешно, скажи кому – до смерти ухохочется.

У меня так щеки горели, будто меня по ним отхлестали. Любовницей?

А ведь раньше я Белке чуть ли не то же самое предлагала. И еще удивлялась, отчего она так резко реагирует?

– Уходи, Жегло. Я не буду твоей любовницей!