Взрослые дети, или Инструкция для родителей

Это история одной из наших давних знакомых, матери двоих уже взрослых сыновей. Марина в детстве была послушным ребенком, хорошо училась, проблем родителям не доставляла. Ее собственные дети оказались «совсем другой историей». Нарекания соседей, жалобы учителей и ябедничания сверстников преследовали обоих ее сыновей буквально с пеленок. Притом, что ничего сверхъестественного ребята не вытворяли. Они были нормальные озорные мальчишки. Марина в таких случаях терялась, пугалась и громко отчитывала сыновей по полной программе. Ее не останавливали ни несуразность обвинений, ни тяжесть провинностей. Со временем ничего не изменилось. Вот один из таких случаев. Однажды Сергей, старший сын Марины, приехал в родной город «навестить своих». Встретил на улице своего школьного приятеля, Костю. Когда–то, учась в школе, они вместе ходили в бассейн, и дружба их, по–видимому, держалась в основном на совместном переживании физических нагрузок. После школы их дороги разошлись: Сергей стал архитектором, а Костя – тренером в том самом бассейне. Оба от души порадовались встрече. И, как водится, встали посреди улицы и принялись азартно обсуждать свои дела и общих знакомых. Конечно, настал черед и младшего брата Сергея — Васьки. На вопрос приятеля: «Как он?» Сергей отшутился — с братом он давно не виделся и поговорить еще не успел: «Серьезный стал. Диссертацию пишет» и переключился на расспросы о судьбах бывших одноклассников. Поболтав часок, молодые люди разошлись по своим делам. Сергей встретился с родителями и братом и, довольный, отбыл домой.

Тем бы эта история и закончилась, если бы не одно «но»: ничего не значащая фраза про диссертацию страшно разозлила Костину маму. Ведь Васька всего только учился на третьем курсе и даже диплом еще не писал. «Ну и что?» — спросите вы. Действительно, подумаешь – велика важность! Для кого–то и невелика, но только не для уязвленного материнского самолюбия. У Сережиного друга жизнь, как назло, не сложилась. Работа шла ни шатко ни валко и приносила очень скромную зарплату. Семью Костя тоже пока не завел. Его мама мучительно переживала за сына, поэтому, когда тот пришел домой и вывалил кучу новостей о Сереже и его семье, у нее в зобу дыханье сперло. И она прямо на глазах у изумленной общественности превратилась в неукротимого мстителя. На следующий день оскорбленная Костина мать явилась на работу – на предприятие, где служило полгорода, отыскала в другом отделе Марину и обрушила на нее поток брани. «Вы что себе позволяете!!!» — голосила она, покрывая шум станков, — «Вы что слухи распускаете!!! Как ваш младший сын может писать диссертацию, когда он еще институт не закончил!!! Как вы смеете так нахально врать! Не отпирайтесь, я точно знаю…» – и в ход пошли расчеты, основанные на сроках совместного посещения ясель, детсада, санатория и еще каких–то мест, куда мамы водят и возят своих чад. В общем, ничего не понимающую Марину заклеймили как отъявленную лгунью.

«Заклейменной мамаше» тут бы и перекрыть словесно–грязевой поток словом либо жестом. Было бы достаточно покрутить пальцем у виска и вернуться к работе. Но Марина по привычке обиделась на сына. Опять Васька ее подставил. И вечером, испив чашу позора, она обрушила всю мощь своего негодования на младшего сына. «Это что такое!!! Ко мне из–за тебя люди с претензиями заявляются!!! Стыдят меня на всю округу!!! Докатился!!!» Сын, который знать не знал, в чем дело, окаменел от изумления.

Если бы подобный нервный срыв оказался единственным – что ж, не выдержало ретивое. Бывает. Неприятности на работе и конфликт в родном коллективе нет–нет, да и принесешь в семью – в виде беспочвенного скандала. Или, как говорят психологи, агрессивного аффекта. Но Марина постоянно использовала детей как «выключатель аффекта» — и сливала на них всю накопленную агрессию. Со старшим сыном она такого проделать уже не могла – он жил отдельно. Поэтому младший «отдувался» за весь жестокий мир. Ваське были неприятны материнские скандалы, но он давно знал им цену, а потому поступал именно так, как следовало поступить его матери – крутил у виска пальцем и уходил в свою комнату.