Взрослые дети, или Инструкция для родителей

История о прекрасном юноше Нарциссе известна всем – скорее как печальная, нежели как нравоучительная. Жалко становится миловидного молодого человека, погибшего от неразделенной любви – нет, не к себе, как может показаться, а к собственному недоступному облику, отраженному в водах источника. Но в действительности дело обстоит совсем иначе, нежели в мифах: любовь к себе – ограниченная пределами разумна, естественно, – не топит нас, а, наоборот, спасает. Ведь нарциссический компонент личности обеспечивает уверенность в себе, подтверждает правомочность претензий на успех и, следовательно, помогает осуществить задуманное. Нарциссический компонент поддерживает наши амбиции, одобряет наши взгляды, противостоит внешнему давлению. Казалось бы, чего проще? Расти в своей душе эту самую клумбу с нарциссами и люби себя в каждой строке своей биографии! Проблема заключается в том, что гипертрофированные нарциссические черты сознания больше мешают, чем помогают добиться желаемого. И все – из–за твердокаменного, железобетонного, разрушительного упрямства нашего внутреннего Нарцисса.

Всем хорошим стратегам рано или поздно приходится отступать, идти на компромисс, соглашаться с иной точкой зрения. Человек вынужден постоянно балансировать между внутренними потребностями и внешним воздействием. Равновесие дает залог полноценного существования личности. Перекос в одну из сторон повышает опасность внутреннего и внешнего конфликта. Затем все наши негативные переживания сливаются в целое море агрессии – живое, опасное море, бурлящее неуправляемой биологической энергией. Если вам доводилось наблюдать поток, протекавший под Манхэттеном в фильме «Охотники за привидениями–2», представьте себе нечто в этом роде. Иной раз наше сознание не в силах «изжить» отрицательные эмоции и залечить полученные раны. На психике остается шрам, то есть… психологическая травма. Психотравмы, в свою очередь, оказывают на человека опасное, длительное, регрессивное^[87] воздействие. Не затрагивая тяжелую, патологическую реакцию, которая требует специального лечения, рассмотрим тип реактивного поведения, которое незатейливо зовется «капризами». Капризничать, как известно, могут не только дети, но и взрослые. Хотя… разве это взрослые? Их сознание под тяжкой ношей дискомфорта возвращается в пору детства, и они опять становятся детьми.

И вот, взрослые, опытные люди входят в состояние, которое Э. Берн называет «Ребенок». «Каждый когда–то был ребенком и навсегда сохранил в душе детские формы реагирования», то есть мышление, подчиненное первичному психическому процессу^[88]: господство «принципа удовольствия», требующего немедленного реагирования, «здесь и теперь удовлетворения» возникшей инстинктивной потребности; мыслительные операции, склонные к аффекту и нечувствительные к противоречию. И упрямство, несокрушимое детское упрямство! Но, как ни странно, некоторым закоренелым любителям состояния «Ребенка» кажется, что они с блеском исполняют роль… правильно, «Родителя». Несмотря на то, что поведение «Ребенка» по большей части деструктивно, разрушительно, а поведение «Родителя», наоборот, конструктивно – разве мало отцов и матерей видят главное свое предназначение в запретительной, подавляющей деятельности? И потому, не замечая всей инфантильности своих реакций, они становятся с детьми на один уровень и спорят до хрипоты по принципу «Кто кого перекричит?» или бегают жаловаться маме (дедушке) – опять–таки по детсадовскому принципу «Кто первым пожаловался, тот и прав!»

Так возникает нарциссической конфликт «Ребенка» с «Ребенком». Он, как правило, не может разрешиться конструктивно без мощного внешнего вмешательства. Кто–то, имеющий большой авторитет для обоих сторон, вынужден выступить в роли «ходячей амнистии» и аннулировать дело за отсутствием состава преступления. Без такого «судьи» выяснение отношений не погаснет.

Нарциссический конфликт развивается бескомпромиссно: «Либо ты, либо я».

Его закон не позволяет ни одному из «борцов» покинуть «ринг». Это не драка «до первой крови», это смертельное противостояние – естественно, пока кто–нибудь из «джедаев» не опустит меч и не вспомнит, что он–то, собственно, давно не ребенок, пора бы перейти от «Звездных войн» к планомерной политике сотрудничества. А если ничего подобного не случится, то «эти дети» будут давить друг на друга, пока не распределятся психологические роли: один из участников примет пассивную, другой — активную тактику. Пассивная форма – ожидание, пока противник сам, в силу естественных причин, не откажется от дальнейшей борьбы; активная форма предполагает действенное поведение: манипуляции, ультиматумы, интриги.

«Ребенок», выступающий в родительской роли, нередко втягивает своих детей в нарциссический конфликт или в нарциссическую конкуренцию, которая, в сущности, представляет собой еще более опасную форму все того же конфликта.