Взрослые дети, или Инструкция для родителей

Благодаря такому подходу развивается комплекс силы[83] у родителей – и, как противодействие, комплекс власти у детей. Или комплекс неполноценности, об обладателях которого основатель «индивидуальной психологии» А. Адлер писал: «существует… тип людей, которым человечество и все его проблемы кажутся чужими и далекими. Слишком много занимаясь собой и стремясь к личной власти, но находясь все же в зависимости от людей, они считают их личными врагами, желающими им только худого… Поэтому для нас нет ничего удивительного в том, что многие из этих людей испытывают растущее чувство неполноценности». Так формируется четкая закономерность: авторитарное поведение родителей вызывает протестное поведение детей, но ориентация на авторитарность закрепляется и проявляет себя позднее, когда выросшим детям приходится воспитывать собственных отпрысков. Страшноватая эстафета комплекса неполноценности. Как, спрашивается, такое могло произойти? Да еще на массовом уровне?

Когда выживание в самом примитивном, почти биологическом виде перестало быть основной задачей, возникли – а точнее, вышли из тени — новые механизмы психологической разрядки[84]. И, конечно же, новые сферы интересов и новые формы общения. Но и устаревшие шаблоны поведения, укоренившиеся в сознании – а главное, в подсознании, — никто за ненадобностью «не выкорчевал». Вот почему у поколения 60–х, когда–то беспрекословно выполнявших родительские наказы, сохранилось соответствующее представление об «азах воспитательной науки». И они всерьез рассчитывали на готовность своих детей – то есть нашего поколения — уважать и слушаться без возражений. Причем в любой сфере, которой папа с мамой вознамерились руководить лично – будь то учеба, карьера, дружба или любовь. Но, как выяснилось, многие папы и мамы, обуреваемые жаждой тотального контроля, изрядно просчитались.

Выполнять наказы и приказы, когда кругом война и земля горит под ногами, гораздо проще, чем, как писал М. Жванецкий, «в еще более трудное мирное время. В мирное время возникают самые разные искушения и соблазны, главный из которых – индивидуация. При улучшении условий существования человек всегда усложняет личностные формы мышления и поведения – это исторический факт. То же произошло и в описанном случае. Для самореализации молодым понадобилась свобода. Родителей требование свободы растревожило. И они, под влиянием тревожного состояния, припомнили свое базовое представление о расстановке сил – то есть психологических ролей — в семейных отношениях. А оно, как вы помните, недалеко ушло от «военного образца», гласившего: «хозяин в доме» по сути своей не что иное, как деспот. Тем более, что в первой половине прошлого века смысловое наполнение этого понятия звучало как «полководец и спасатель, единолично вершащий судьбы, координирующий ход событий и отвечающий за результат»; зато во второй половине столетия многих устроило другое наполнение – «капризный истерик–манипулятор, уповающий на любовь родственную, в богатстве и в бедности, покуда смерть не разлучит нас». Его–то старшее поколение, чаще всего, и демонстрировало. Без какого бы то ни было успеха.

Те, кто родился и вырос в «предперестроечное» время, уже не видели практического смысла в тотальном контроле и категорических запретах со стороны старших. Но за наше подсознание ручаться сложно: вполне вероятно, что авторитарную манеру обращения с младшим поколением оно где–нибудь в уголку памяти «заныкало». И бережет для особо болезненного выяснения отношений, чтобы выплеснуть «мамочкину вариацию в стиле бабуля–блюз» на самом пике конфликта. И не корысти ради, а токмо волею пославшей мя потребности в психологической разрядке. А там хоть трава не расти. И потому мы, авторы этой книги, советуем вам, нашим читателям, прервать эстафету комплексов.

Постарайтесь обращаться с вашими детьми соответственно реальной ситуации, а не воображаемому образцу.

И ни в коем случае не настраивайте ребенка на беспрекословное послушание – это чревато появлением в семье нытика, неудачника, вечной жертвы. Но как отличить ситуацию, в которой надо запрещать, от той, в которой запрещать не надо? В детстве, по крайней мере, можно было ориентироваться на физическую опасность: не суй маме фен в ванну, не лезь в работающий миксер, не дразни злую соба–а–а–а–а!!! Ку. А теперь, когда оно выросло и само понимает, кого дразнить и куда лезть?

«Поворотись–ка, сынку. Экий ты смешной стал!»