Взрослые игры

– Со мной все хорошо. Правда. В этом году я должна была бы учиться в колледже, и ты не смог бы виться вокруг меня в кампусе. Ты почти год потерял, когда… Слушай, я официально освобождаю тебя от чувства вины за твои поездки. – Он вздрогнул? – К тому же Анка бегает за мной как кот за валерианой. Па, никто не мог сделать для меня больше, чем вы. Все хорошо. Все было хорошо, даже когда я думала, что мне будет немного одиноко. Но теперь, когда я нашла… – Оливия вскинула взгляд. – А вот и она! – Оливия помахала подруге рукой, пока метрдотель вел ее к столику. Кейт сияла.

Мистер Самнер встал, застегнул пиджак и протянул руку движением плавным и текучим.

– Добро пожаловать, Кейт. Я много слышал о вас. Спасибо, что пришли.

– Спасибо за приглашение, мистер Самнер. – Кейт тоже протянула ему руку. Она покраснела?

– Пожалуйста, зовите меня Джефф.

– Постараюсь, сэр, но не могу обещать. До этого я училась в очень строгих католических школах. – Девушка снова покраснела. – «Не следует звать вышестоящих их христианскими именами, юная леди!»

Мистер Самнер улыбнулся, отодвигая стул для Кейт.

– Ну уж постарайтесь. Я с трудом могу мыслить о себе как о вышестоящем.

– О, пап, – Оливия застонала, – это настолько неправда!

Он фыркнул. Но все так же улыбался.

– Современные дети.

Оливия обернулась к подруге.

– С ума схожу от твоего платья! Это «Кейт Спейд»? – Она подмигнула.

– О, спасибо. Оно твое, когда только надумаешь его одолжить.

Бенджамин материализовался, чтобы принять заказ. Пока девушки обсуждали меню, мистер Самнер подкреплялся односолодовым виски. Оливия перечислила свои любимые блюда, незаметно инструктируя Кейт, которой, как выяснилось, не требовался инструктор.

Мистер Самнер выбрал седло барашка. Девушки взяли по натуральному стейку из говядины сухой выдержки, прославившему гордое имя фермы, на которой он был произведен. Отец Оливии заказал бокал «Амароне» из своих запасов.

– И хотя дамы выбрали стейк, принесите полбутылки белого. Самого лучшего шабли. Согласны, дамы?

– Идеально, пап. Спасибо. – Оливия повернулась к Кейт, которую, кажется, застали врасплох. – Все в порядке. Папа знает, что мы все пьем. У него довольно европейский подход к реальности. И за исключением пары эпизодов, я стараюсь вести себя ответственно.

Мистер Самнер кивнул, соглашаясь. Бенджамин плеснул белого вина в бокал Оливии, затем красного – мистеру Самнеру. За этим последовала целая пантомима: они слушали звон бокалов, вдыхали аромат, пробовали вкус.

– Итак, Кейт, – он поднял вновь наполненный бокал, – моя дочь клянется, что вы гений и что вы одна помогаете ей и с углубленным английским, и, вероятно, с углубленной историей, а я знаю мою Оливию.

– И готовиться к академическому оценочному тесту! – добавила Оливия между глотками.

– Нет, сэр, все совсем не так. Оливия справится с любой задачей, и она помогает мне разобраться с физикой. Просто английский и стандартизированные тесты даются мне легко, а углубленное изучение истории у меня было в младших классах.

– Видишь? Я могу быть спокойна! – Оливия отсалютовала Кейт бокалом.

– Да, звучит внушительно, – согласился мистер Самнер и вновь обернулся к гостье. – Ну что ж, мисс О’Брайан, расскажите мне, откуда вы, кто ваши родители?

– Пап! – Оливия обернулась к Кейт. – Прости его, он юрист. Просто не может удержаться.

Кейт взяла салфетку, сложила ее вдвое и положила на колени.

– Что ж, сэр, Оливия, должно быть, рассказала вам, что я живу со своей тетей. – Ее отец не ответил, ожидая, что еще она скажет. – И, надо сказать, я много где жила. – Она глотнула немного вина, и Оливия сделала то же. Терпкий вкус успокоил, позволил Оливии услышать ответ подруги. – Я росла здесь, ну, на Стейтен-Айленде и в Бруклине, пока не окончила пятый класс, потом мы переехали на Запад, жили в разных местах, даже в Канаде. Переезжали каждый учебный год. Везде я была стипендиаткой.

Представляя себе, как ее подруга из года в год переезжает и начинает все заново, Оливия испытывала восхищение: все эти школы, всегда новенькая. Это так изнурительно, но она чувствовала и крупицы зависти. Что, если бы…

– А ваши родители?

– Оба скончались, сэр. Оливия задохнулась.

– Прости, я… Прости. – Она быстро глотнула еще вина. Она знала о матери, потому что Кейт упоминала об этом, и ходили слухи о том, что она – сирота. Но девушка знала, что и о ней самой ходили безумные слухи, так что не придала этому значения. Кроме того, им было о чем поговорить: жизнь, вкусы, идеал мужчины, (характер?) одноклассниц, даже поэзия.

Ей следовало спросить.

– Все в порядке, правда. Это был… несчастный случай. Когда мне было тринадцать. – Теперь Кейт сделала глоток вина и выдохнула: – И все школы с тех пор, с того времени, были школами-интернатами.

Отец Оливии опустил бокал.

– О, моя дорогая девочка. Как бестактно с моей стороны.

– Нет, нет, пожалуйста. Прошло уже больше четырех лет. Целая жизнь. – Она сделала еще один глоток. – Полагаю, не все об этом знают, но это и не секрет.

Не секрет?

«У меня есть секреты», – сказала Кейт однажды. Было что-то еще?