Взрослые игры эгоистов

Марк Захаров и Женя полностью ее поддержали. Иначе чуду любви не быть. А дальше по цепочке: любовь – важная составляющая счастья… Так проболтали о приятном весь перерыв.

Юная Кончита ждала 35 лет и ушла в монахини – поступок, выходящий за пределы общепризнанных истин. Женя тоже ждала…так совпало…

Вижу, что сравнение звучит почти издевательски, но горькая правда взаимоотношений такова: «На птичьем рынке за рубли купите сверточек любви!»

Проницательный Пьер Карден предсказал для себя и мира значимость русской рок-оперы и щедро даровал свободу перемещения по миру всей труппе театра, занятой в спектакле. Он безвозмездно раскручивал по миру спектакль театра Ленком. На премьере в своем театре изобретательный кутюрье расстелил ковер из орхидей, кстати, любимых цветов Жени!

Следуя сценарию, съемочная группа фильма собралась через Париж на виллу Кардена под Каннами. Что они все же попали к Кардену вам уже понятно из приведенного выше разговора с Мэтром. Но это было не просто.

В Париже, минуя препоны, преподносимые своенравной деловой японкой-администратором Кардена, отправились на Площадь Согласия в знаменитый Espace Cardin, где Вознесенский в синем модерновом пальто, конечно, от Мэтра, посвятил Женю в былое среди белых декораций нового мюзикла "Тристан и Изольда". За спиной «полыхал» креслами цвета пламени зрительный зал, точно, как тогда…а ещё она с поэтом посплетничала в фойе про жизнь, что бесценно.

Рисунок 11. В фойе театра Кардена с Андреем Вознесенским

Во время прогулки вдвоем с Женей по городу, Вознесенский азартно рассказывал о Брик. Оказалось, что в коллекции увлечений Пьера Кардена были и женщины-куклы. Как ни странно, такую роль позволяла себе капризница Лиля Брик. «Она была последней музой «голубых людей», соперников – Ив Сен-Лорана и Пьера Кардена. Одевали, боготворили, играли, как в куклу.

В ней была магия силы, которая, поборов эту плоть дамы в возрасте, покоряла обаянием и энергией. Она всегда была юная». «Запомните: когда занимаетесь любовью в комнате, не запирайте его на кухне – он будет рваться к вам по-маньяковски, ломать доски двери, рычать и рыдать… – Как Маяковский, когда его запирали на кухне Брики? – Что им взбрыки?! – Дрессировщики забыли о пистолете… Шар-пей – это память о людях и лете, о русской рулетке, о флейте столетья, о пуле в поэте, повысившей рейтинг, – о фабрике лирики имени Лили». Ну и для контраста:

– Сейчас я тебе покажу мое любимое местечко.

Они вошли в уютное кафе, за столами впритык друг к другу сидели лоснившиеся подвыпившие немцы, громко смеялись и поглощали огромные порции простой еды. Андрей заказал две большие тарелки сосисок с капустой… За разговором она и не заметила, как тарелка опустела.

Рисунок 12. После обжираловки в окружении веселых немцев

Дальше надо было добраться до Канн. Время рассчитывали буквально по минутам для общения с Пьером, а из-за усиленной проверки в аэропорту на терроризм терялись часы. Андрей и Женя коротали ожидание в кафе. Вознесенский по телефону держал в курсе переживаний Кардена. На виллу безнадежно опаздывали. Женя неуверенно констатировала, что впереди ночь для паломничества к всемирно известному кутюрье. В самолете она сидела у окна, а рядом Андрей. Как раз в этот день вышла газета с разворотом о Вознесенском и к нему потекла вереница жаждущих получить автограф.

Приземлились уже в полной нирване. Обнаружили исчезновение штатива, необходимого для съемки. Оператор Юра Ермолин в панике, и всех предупредил, чтобы звонили Кардену. В такой час никто даже не удивился. Чтобы как-то нивелировать нервозность обстановки, Женя с Андреем зашли в магазинчик с очками, тут же, в аэропорту. Она выбрала себе скромный вариант, и вызвала неожиданное негодование поэта. "Тебе надо вычурное, яркое!" Совет настолько оказался созвучным ее душе, что после этого случая она стала одержима выбором разной оправы для всяческих случаев. В то время у нас мало кто заморачивался таким подходом к очкам, зато попозже все пришли тоже к этому.

Лазурный берег предстал перед ними словно видение светского пира, искрящееся в лучах озорных огоньков.