Взрослые в доме. Неравная борьба с европейским «глубинным государством»

Готовы ли вы, спросил я у Алексиса, встать перед своими избирателями в ходе предвыборной кампании и сказать им, что вот такие шаги вы им предлагаете? Что таков будет «план А»? Или, быть может, лучше сказать избирателям следующее: мы будем требовать новых переговоров, которые позволят Греции заключить новую сделку, гарантирующую устойчивость нашей социальной экономики в пределах еврозоны, но если ЕС и МВФ откажутся от содержательных переговоров, тогда мы перестанем принимать «спасительные» кредиты от европейских налогоплательщиков. А если они захотят нанести ответный удар, выгоняя нас из еврозоны (и нанося урон одновременно нам и себе) – что ж, пускай сами роют себе могилу.

Паппас с энтузиазмом кивал, но Алексис как будто думал о чем-то другом. Когда я попросил его объяснить свое молчание, ответ подтвердил, что его заботят внутренние дела СИРИЗА, а вовсе не перспективная политическая стратегия. Я мысленно пожал плечами. Когда встреча подошла к концу, я, рискуя показаться высокомерно-снисходительным, предложил ему некий хорошо продуманный, но непрошеный совет по отдельному вопросу; возможно, он счел этот совет оскорбительным. Алексис, сказал я, если вы хотите стать премьер-министром, учите английский; наймите учителя, это очень важно.

Дома Даная спросила меня, как прошла беседа.

– Он очень приятный человек, – ответил я, – но не думаю, что он годится в лидеры.

Эти первые встречи с Алексисом и Паппасом оказались поворотным моментом во многих отношениях. За предыдущие два года я привык общаться с встревоженными представителями всего политического спектра страны (за исключением членов коммунистической партии, которые, похоже, обитали в этаком прочном пузыре самоуспокоенности и веры в свои идеалы). Но по мере завершения 2011 года и приближения срока второго кредита оставалось все меньше возможностей для искреннего диалога с представителями политического центра, будь то терявшие влияние социалисты из ПАСОК, многие из которых попросту попрятались в личных убежищах, или консерваторы из «Новой демократии», среди которых многие прежде разделяли мои опасения, но теперь примкнули к бедолагам из ПАСОК, добиваясь выделения второго пакета финансовой помощи – и, как следствие, прихода своей партии к власти. Неожиданно исчезло всякое пространство для межпартийного диалога, словно его смыло отливом. В парламенте только СИРИЗА продолжала воевать с утверждением Подкормистана 2.0. Вот почему, когда Паппас позвонил после одобрения второго кредита и предложил встретиться снова, я не раздумывал долго: при всех своих сомнениях я принял его приглашение.

При нашей второй встрече и при последующих я оказался приятно удивлен: Алексис словно преобразился. Куда-то подевалась былая самоуспокоенность, фиксация на внутренних проблемах СИРИЗА и пофигистское, уж простите, отношение к «Грекситу». Он явно выполнил домашнее задание, даже прочитал «Скромное предложение»[50]. Он с гордостью поведал мне, что нанял репетитора английского языка и добился значительных успехов. (Несколько лет спустя, когда он впервые возглавил правительство, я слушал телеконференцию с участием Алексиса, канцлера Германии Меркель и французского президента Олланда; что ж, английский Алексиса был лучше, чем у двух других участников.)

Главным в наших встречах была предельная откровенность и осознание общей цели. Я приложил много сил к тому, чтобы убедить Алексиса и Паппаса: на любых переговорах с ЕС и МВФ успех Алексиса будет зависеть, среди прочего, от его способности и умения контролировать греческие банки. Между тем Алексис как будто полностью воспринял мою идею трехсторонней политики конструктивного неповиновения, которая заключалась, во-первых, в твердом отказе от дальнейшего кредитования и от мер жесткой экономии, сопровождающих это кредитование; во-вторых, она выдвигала умеренные предложения по реструктуризации долга, снижению налоговых ставок и проведению реформ, затрагивающих «треугольник греха»; в-третьих, следовало постоянно помнить о том, что в какой-то момент, в отчаянной попытке покончить с требованием реструктуризации долга и избежать для госпожи Меркель необходимости сознаваться перед парламентариями в обмане в 2010 году, Берлин вполне способен пригрозить выдворением Греции из еврозоны.

Архимедова точка

Поначалу я не хотел рассказывать Данае о телефонном звонке с угрозами в адрес ее сына. Прежде чем пугать ее (быть может, без причины), мне хотелось каким-то образом оценить риск. Наверняка это всего-навсего пустая угроза, посредством которой мне стремились заткнуть рот? Но потом я понял, что не имею права принимать решение в одиночку. Чем ближе становился срок выделения второго пакета финансовой помощи, тем активнее средства массовой информации, банки и правительство готовились к последнему противостоянию. Кто знает, на что они способны. Поэтому я наконец решился и рассказал Данае все.

Она неодобрительно оглядела меня и поставила лаконичный ультиматум:

– Либо ты идешь в политику, чтобы защитить нас, либо мы покидаем страну.