Взрослые в доме. Неравная борьба с европейским «глубинным государством»

Чтобы преуспеть, сказал я собравшимся в кабинете Ципраса, ваше правительство должно выйти на Брюссель с внятным предложением, которое сулит процветание не только Греции, но вообще любой европейской стране. Вы должны подать четкий сигнал о том, что Афины больше не согласны принимать все новые займы на продление своего жалкого существования. Вы должны заставить чиновников ЕС и МВФ понять, что Греция твердо намерена оставаться в еврозоне и готова к компромиссам. Но они при этом должны осознать, что, если потребуется, вы прервете переговоры, невзирая на любые угрозы, потому что, если вы не ощущаете в себе сил так поступить, нет никакого смысла садиться за стол переговоров.

Алексис и Паппас выглядели довольными. Евклид и Стафакис тоже согласились с моими доводами. Оставался Драгасакис, который и задал вполне ожидаемый вопрос: «Как нам убедить Еврогруппу, ЕЦБ и заодно «Тройку», что мы не блефуем?» Данный вопрос был в высшей степени уместным; вся моя стратегия опиралась на него.

Я ответил так: предпочтения и приоритеты СИРИЗА должны стать общеизвестными. Пусть все вокруг знают, что правительство СИРИЗА желает, в первую очередь, добиться равноправного соглашения в рамках еврозоны, но оно предпочтет «Грексит», этот ужасный исход, капитуляцию, которая будет наихудшим результатом. Если этот список предпочтений станет широко известен, вина за «Грексит», со всеми вытекающими из него затратами и юридическими последствиями, целиком ляжет на ЕС и МВФ. Выбор будет полностью за ними, о чем узнают все на свете.

Конечно, даже если истинные приоритеты СИРИЗА сделаются известными, официальные лица ЕС и МВФ, несомненно, попробуют испытать решимость Алексиса на прочность. Еще возможно, что ЕС и МВФ в конечном счете предпочтут вывести Грецию из еврозоны, не пожелав заключать соглашение с правительством СИРИЗА, – или, подталкивая Алексиса к решительным шагам, могут случайно спровоцировать «Грексит». Далее началось длительное и конструктивное обсуждение, в ходе которого мы рассмотрели потенциальные сценарии; ключевым оставался факт, о котором я не уставал напоминать: не важно, сумеют ли они убедить Еврогруппу, ЕЦБ и «Тройку» в искренности своих намерений, – не имеет смысла все это затевать, если они лукавят перед самими собой. Вот с чем им нужно разобраться в первую очередь, сказал я.

Вы действительно верите, до мозга костей, что «изображать Самараса», капитулируя перед «Тройкой», подобно ему, хуже, чем оказаться выброшенными из еврозоны? Если сомневаетесь, пусть Самарас и дальше остается в Максимосе. Ведь к чему завоевывать власть и враждовать с кредиторами, если рано или поздно позвонит «Тройка» и вам придется брать на себя вину за ее бесчеловечность? Добивайтесь победы, только если вы не собираетесь блефовать, только если уверены, что капитуляция хуже жуткого «Грексита». Лишь тогда Греция получит шанс на стабильность в рамках еврозоны, а о «Грексите» забудут раз и навсегда.

Провожая меня, Паппас положил руку мне на плечо и сказал:

– Блестящая речь! Теперь это будет наш лозунг.

Терзаясь в сомнениях

Вечером в июне 2013 года, за час до полуночи, экраны телевизоров словно застыли. Два часа подряд они демонстрировали лицо журналиста, которого прервали на полуслове, когда он рассказывал, что правительство решило закрыть три государственных телеканала, все региональные и национальные радиостанции и спутниковую службу, которая вещала на греческую диаспору по миру и транслировала греческие передачи. Впечатление было такое, как если бы все телевизионные каналы Би-би-си внезапно прервали вещание, а все радиостанции Би-би-си вдруг замолчали.

Не в силах поверить своим глазам и ушам, я невольно вспоминал времена фашистской диктатуры в Греции, когда первым шагом после переворота оказалось взятие под контроль государственных телевизионных каналов. Но фашисты, по крайней мере, демонстрировали зрителям изображение греческого флага, пускай под аккомпанемент военных маршей. В Подкормистане же правительство, подчиненное «Тройке», просто-напросто прервало вещание на два часа. Затем экраны телевизоров Греции почернели. Эта чернота была подходящей метафорой для поворота нового правительства к авторитаризму, поскольку провал его «Истории успеха» был очевиден для всех.