Взрослый мир императорских резиденций. Вторая четверть XIX – начало XX в.

Второй раз Алике посетила Россию в 1889 г. Перед поездкой она впервые выучила несколько слов на русском языке, поскольку этикет обязывал произнести несколько слов на языке принимающей стороны. В январе 1899 г. в дневнике принцессы появилась запись: «Начала заниматься русским языком»⁹⁰⁵. Алике и ее отца принимала царская семья в Петергофе. Именно тогда завязался ее роман с наследником Николаем. Однако девочка не понравилась императрице Марии Федоровне, и ее не включили «в список» кандидаток в потенциальные жены цесаревича. Но у Алике были свои планы…

В третий раз она посетила Россию в 1890 г. Алике вновь приехала к старшей сестре и жила у нее в Москве. Однако наследника родители в Москву не пустили. Несмотря на это, немецкая принцесса всерьез рассчитывала на развитие своего романа с цесаревичем. По возвращении из России в Англию

Алике принимается за изучение русского языка, знакомится с русской литературой и даже приглашает священника русской посольской церкви в Лондоне и ведет с ним продолжительные религиозные беседы, то есть, в сущности, знакомится с догматами православной веры⁹⁰⁶. Однако мечта Алике сбылась только четыре года спустя, когда в апреле 1894 г. 26-летний цесаревич Николай и 22-летняя дармштадтская принцесса Алике обручились в г. Кобурге.

После помолвки в Англию из России немедленно командировали Екатерину Адольфовну Шнейдер для обучения Алике русскому языку. Выбор Е.А. Шнейдер был не случайным. Еще в 1884 г. дочь надворного советника Е.А. Шнейдер преподавала русский язык великой княгине Елизавете Федоровне, старшей сестре Алике. Видимо, учительница сумела найти общий язык с ученицей, и они оказались связаны на всю жизнь. Даже после того как услуги Е.А. Шнейдер уже не требовались, она получила при Дворе должность «гоф-лектриссы» и всю жизнь прожила в Зимнем, а затем в Александровском дворце Царского Села. В «семье» ее называли домашним именем Трина.

Рядом с императорской семьей всегда находились люди, которых нельзя назвать слугами в прямом значении этого слова. То одна из давних традиций помещичьей России, когда врачи, учителя, няни и прочие превращались с годами в членов семьи. Такое положение при семье Николая II занимала Екатерина Адольфовна Шнейдер. Сама она происходила из прибалтийской семьи, будучи дочерью надворного советника Шнейдера.

Занятия Александры Федоровны с Триной продолжались на протяжении нескольких лет. В письме к старшей сестре Виктории Баттенбергской (4 февраля 1895 г.) Александра Федоровна упоминала, что Трина, ее она за глаза называла «Шнайдерляйн», живет в Зимнем дворце, что «на днях ей исполнилось 38 или 39. Она приходит каждое утро, и мы усердно занимаемся. А еще она читает мне час перед ужином»⁹⁰⁷.

Е.А. Шнейдер не выходила замуж, и вся ее жизнь оказалась сосредоточена на царской семье. Шнейдер постоянно держалась в тени, но поблизости от императрицы. Величина ее «квартиры» косвенно свидетельствовала о ее статусе. На втором этаже «свитской половины» Александровского дворца в квартиру Трины входили семь помещений: первая людская (комната № 38), вторая людская (№ 39), коридор (№ 40), гостиная (№ 41), спальня (№ 42), ванная (№ 43) и даже комната портнихи (№ 44). Она прожила рядом с императрицей Александрой Федоровной 23 года, вплоть до 1917 г., все это время занимая официальное положение гоф-лектриссы. Е.А. Шнейдер отправилась за своей хозяйкой в Сибирь, и ее расстреляли в сентябре 1918 г.

Большинство современников, общавшихся с императрицей, отмечали ее уровень владения русским языком. Близкий к царской семье великий князь Александр Михайлович вспоминал, что после замужества «молодая императрица с трудом говорила по-русски….Принцесса Алике должна была в течение короткого срока изучить язык своей новой родины и привыкнуть к ее быту и нравам»⁹⁰⁸. Во время коронации в мае 1896 г., после катастрофы на Ходынском поле, Александра Федоровна обходила больницы и «спрашивала по-русски»⁹⁰⁹. В 1902 г. один из генералов «говорил с государынею, и она мне отвечала тоже по-русски, коротко, но довольно правильно»⁹¹⁰. Эту удовлетворительность русской речи Александры Федоровны мемуаристы отмечали и позже. Так, один из депутатов Государственной думы вспоминал, что императрица говорила по-русски (в 1907 г.) «достаточно удовлетворительно для немки»⁹¹¹. Баронесса С.К. Буксгевден утверждала (явно преувеличивая), что императрица в совершенстве овладела русским языком и «могла говорить на нем без малейшего иностранного акцента, однако, в течение многих лет она боялась вести беседы по-русски, страшась сделать какую-нибудь ошибку»⁹¹². Другая мемуаристка, также встречавшаяся с Александрой Федоровной в 1907 г., вспоминала, что «по-русски она говорит с заметным английским акцентом»⁹¹³. С другой стороны, по утверждению одного из самых близких к императрице людей капитана 1-го ранга Н.П. Саблина, «она хорошо говорила по-русски, хотя и с заметным немецким акцентом».