Взрыв

Жак тяжело встал, подумал, поклониться на прощание или нет, но на него уже не обращали внимания, и он вышел, прямой, как солдат на параде.

— Господин Гровс, ваше сооружение впечатляюще. Такого я нигде не видел. Но, признаюсь, непонятно мне, зачем купол, зачем вообще такое уединение в жерло вулкана? Да еще на столь отдаленном острове?

— Понимаю вас, господин Петраков. Ваши вопросы естественны. Не могу не выразить удовлетворения этим городком, да и всем сооружением. Это — мечта многих исследователей. Здесь созданы идеальные условия для науки... — Гровс откинулся на спинку кресла, глаза его радостно засветились, весь он стал оживленнее и словно помолодел. — Да, кратер — это необычно. И дело не в экзотике. Здесь абсолютная тишина, а это немало для ряда экспериментов. Отдаленность от крупных населенных массивов, а также горное окружение — гарантия от нежелательных наземных явлений. По желанию ученых здесь можно постоянно поддерживать определенное атмосферное давление, влажность воздуха, температуру... Средств потребовалось немало. Нет, научный Центр не представляет Организацию Объединенных Наций. Получилось так: ученые нескольких стран — западных стран, как принято говорить в России, — объединили свои усилия в борьбе за продление жизни, и вот появился город под куполом. Все будет показано...

— Скажите, пожалуйста, зачем столько домов? Это же настоящий город. Домов много, а людей не видно. Мне даже боязно стало, — пытался превратить в шутку свою неуклюжую откровенность Иван Андреевич.

О-о, господину Гровсу такая беседа доставляет удовольствие. Город под куполом — это прежде всего именно его дитя. А кто из нормальных людей откажет себе в радости поговорить о своих детях? Действительно, домов много. А вот научных сотрудников пока негусто. Но дело начато такое, что оно, конечно, разрастется. Заранее надо беспокоиться о жилье, об удовлетворении всех необходимых нужд. Нельзя же тормозить развитие исследований из-за недостатка, скажем, жилья для научных сотрудников... Здесь старались все предусмотреть. Здания возведены сейсмически устойчивыми — бетонные пояса в стенах и прочее... Мало ли что может случиться — допустим, извержение не совсем потухшего вулкана. Надо сразу строить с учетом всего возможного, чтобы на века. Исследовательский институт, которым руководит он, Гровс, занимает лишь один из секторов городка. В других секторах ведется работа, но там решают другие задачи. Жизнь ведь очень сложна, проблем хватает...

«Обтекаемо... Да и зачем мне все знать?» — раздумывал Иван Андреевич. Он будто бы слушал Гровса, но многое не слышал, озадаченный своими же навязчивыми вопросами: почему Гровс принимает гостя один? Неужели, кроме него и Жака, никого из ученых здесь нет?

— Замечаю, господин Петраков, вы очень откровенны. — Мне это импонирует; у нас с вами много общего, — неожиданно засмеялся Гровс. — Мы рады видеть нас в научном Центре. Это с умыслом. Познакомитесь с нашими экспериментами, потом попросим у вас помощи, совета. У нас не хватает специалистов вашего ранга... Это предмет особого разговора. Так вот, господин Петраков, и я буду с вами откровенным. В вашем приезде я был заинтересован. Поэтому настоятельно просил своих коллег на международной конференции заполучить вас хотя бы на короткое время.

«Ишь как: людей мало, гостя не так принимают... — поругивал себя в душе Иван Андреевич. — Да что тебе, весь обслуживающий персонал выстроить?!»

— Радуюсь, господин Петраков, — на Земле сейчас хорошее время. Вот мы, ученые разных стран, можем быть такими честными в своих устремлениях, в общей работе, какими бываем наедине с собою. Соглашения о мире, документы Организации Объединенных Наций по этому вопросу — все это надежно. Хочется думать, мир обеспечен на долгие века. Пора заняться продлением жизни самым серьезным образом, переключить на это как можно больше сил и средств. У охотников есть термин — «дни покоя». Вы, случайно, не охотник? Жаль, могли бы поразвлекаться в горах. Так вот, в дни покоя запрещается стрелять. Это забота о восполнении поголовья животных и птиц. Я не провожу параллели между людьми и дичью, но так и хочется нынешнее мирное время назвать днями покоя.

— Лучшего и желать нечего: мир и долгая активная жизнь человека, — утомленно слипались глаза Ивана Андреевича. — Извините, я устал. Дорога, да еще разница во времени...

— О да-а! — хлопнул ладонью по своему голому лбу обескураженный Гровс. — О‑о, святая мадонна!.. Заговорился я, очень приятно с вами... Вам приготовлены отдельные апартаменты.

— Не привык я один... — задумался Иван Андреевич. — И еще одна просьба, господин Гровс. Давайте говорить по-английски. Я один здесь русский. Одному легче перестроиться, чем работникам Центра, с кем придется встречаться. Да и английским владею прилично.

— Согласен! Вы, конечно, правы. Впредь будем говорить только по-английски. — Гровс по-старчески засуетился, забегал по кабинету: — Как же я запамятовал о вашем отдыхе? Познакомлю с хорошим человеком — великолепным специалистом. Он будет рад вашему обществу...

4