Взрыв Генерального штаба

Зоркино “хорошо” прозвучало очень уж обыкновенно. Может быть, Зорко просто устал от всего этого. Лён, по крайней мере, устал. Даже спать хотелось.

Зорко обошел Лёна и, прихрамывая, двинулся к тропинке.

Они поднялись на каменные зубцы. Слева была крепость, справа дамба через пролив и белый праздничный город. Слышен был многоголосый шум рынка, звон колоколов, музыка.

А впереди было очень синее море.

Скала острым треугольником вдавалась в эту синеву. Туда, на самую оконечность, тоже вела тропинка.

Зорко глянул вопросительно.

Лён нагнулся, сорвал два сухих стебелька.

Грело солнце, трещали кузнечики и горьковато пахло травой “Конская грива”.

– Вот смотри: длинный и покороче. Кто будет держать?

– Держи ты, – еле слышно решил Зорко

– Ты мне доверяешь?

– Конечно, – слегка удивленно сказал Зорко.

– Тогда… вот. Тяни…

Зорко прислонил к плечу голову. Согнутым мизинцем почесал подбородок. Вздохнул и потянул…

– Короткий…

У Лёна колотилось сердце. Он съежил плечи и отошел на несколько шагов. Оглянулся через плечо. Зорко тоже смотрел через плечо. На него, на Лёна.

– Лён…

– Что?

– Там под правой пушкой, под лафетом… плошка с сухими кузнечиками. Я собрал для Тиви… Ты отдай ему…

– Ладно…

– Лён…

– Что?

– Ничего! – Зорко поддернул трусики и побежал к обрыву по тропинке, сильно работая локтями. Там, у края, он вдруг остановился. Почесался ухом о поднятое плечо и прыгнул вниз.

Что сказала судьба

Это словно не он прыгнул, а сам Лён. Все в Лёне оборвалось, как при жутком падении во сне. И со всех сторон хлынул штормовой гул. Со свистом и режущим звоном. Лён сел на корточки, обхватил голову. А шум сменился пронзительной тишиной. И летел сквозь эту тишину откуда-то из дальней дали тонкий умоляющий крик:

– Лён!.. Помоги!… Лён!..

Лён метнулся к обрыву.

Зорко висел в метре от кромки, цепляясь за выступающий камень (как бедняга успел развернуться в первый миг падения?).

Беспомощно болтал ногами, извивался. Лицо было запрокинуто.

– Лён…

Лён упал на кромку грудью. Отчаянно потянулся. Вцепился в тонкие Зоркины запястья (и вдруг вспомнил, как они с Зорко вытягивали на памятник Динку).

– Держись… Цепляйся коленом…

Он вытянул Зорко.

Оба лежали, уткнувшись лицами в жесткую траву. Дышали со всхлипами. Наконец Зорко выговорил, не поднимая головы:

– Думаешь, я испугался?

Лён молчал. Потому что так и думал.

– Я… просто я не успел сказать… Я не хотел так сразу… Лён, я знаешь что хотел?

– Что?

– Помнишь, мы придумывали сказку про месяц? Я сочинил конец. Обидно, если никто не узнает. Я тебе сперва расскажу, а потом уж…

– Иди ты со своим месяцем…

– Лён… Я зажмурюсь, а ты меня толкни. Ладно?

– Дурак.

– И зачем мы только встретились? – Это Зорко спросил с такой тоской, что Лён дернулся, как от ожога. И сел.

– Затем, чтобы помешать друг другу! Мы воюем! Ты и я! И наши страны! Мы дали клятву!

– Я понимаю… – Зорко тоже сел. – Но ведь мы же могли и не встретиться. Ну, подумай! Меня могли там оттолкнуть, и я не забрался бы на памятник. Это же вот такой случайный случай! – Он поднял к лицу два сжатых пальца, словно держал букашку.

– Это судьба, – тяжело сказал Лён.

– А если она ошиблась, эта судьба? Тоже споткнулась, как я на площади. Я же просто споткнулся, и тогда меня прижали к памятнику…

“А если и правда?..”

Это было послабление себе. Своей совести. И, наверно, даже отход от гвардейской клятвы. Но… вдруг судьба и правда споткнулась?

– Ты понимаешь, что говоришь? Если мы разойдемся, то каждый принесет противнику громадный вред! Я твоей стороне, ты моей!

– Понимаю… Но, может быть, твой вред обезвредит мой… И наоборот… Ведь так бы и было, если бы я там не запнулся!

– А как мы узнаем? – беспомощно спросил Лён.

– Что?

– Ну… что судьба споткнулась случайно?

– Пусть она и подскажет.

– Снова жребий, что ли?

– Конечно!.. Ну, а если она скажет, что нет, тогда уж я прыгну… Правда.

– Никуда ты не прыгнешь! Ты… просто дашь слово, что не пойдешь к своим. И про меня не скажешь никому… Уйдешь куда-нибудь подальше, где не найдут…

– Ага! И всю жизнь быть дезертиром! И эта штука будет сидеть в голове и напоминать! – Он хлопнул себя по лбу.

“Наверно, у него в памяти такая же схема, как у меня. Похожая. Тот же способ зашифровки…”

Лён встал.

– Пошли!

– Куда?

– Жребий должен быть самый точный, не травинки. Чтобы судьба не ошиблась снова.

Старик встретил их на площадке.

– Где это вы, господа, гуляете? В голом виде и без завтрака… И где вы так исцарапались?

Лён торопливо сказал:

– Дедушка Август, у вас есть бумага и карандаш?

– Что за вопрос! Я все же доктор наук… – Старик вытащил из брючного кармана блокнот для записи поправок хронометра. В блокнот был вложен плоский фломастер.

– Можно листик? – Лён схватил вырванный лист, разорвал на два, на четыре, на восемь квадратиков. – Дедушка Август, напишите на одном “нет, а на другом “да”!

– Зачем это?

– Мы играем, – сказал Зорко. – У нас получился спор, и судьба должна решить: да или нет? А про что – пока тайна…

Он говорил так живо, будто и правда игра.

– Ну играйте, играйте… Только не забудьте к обеду начистить картошки… А теперь отойдите, не подглядывайте.