Взрыв Генерального штаба

Вспоминались рассказы «тертых» пацанов, которые он слышал еще до гвардейской школы, в интернатах. Безусловно, гвардейская школа — это самое лучшее место на свете, но… В жизни приморского беспризорника была своя прелесть. Кто же не любит свободу и приключения?

Напялив безрукавку, Лён ощутил себя настоящим жителем Льчевска. И, полный любопытства, направился к центру. Белые причудливые дома с балконами и галереями беспорядочно громоздились среди зелени. Подымались в небо башни старинных церквей. На холмах грелись под солнцем желтые полуразрушенные крепости. Над крышами виднелись корабельные мачты и трубы — узкие синие бухты глубоко входили в город и перепутывались с улицами…

Пестро одетые люди казались беззаботными. На веснушчатого оборванца никто не обращал внимания.

В центре — на Кольцевом бульваре и на площади с серым гороподобным собором — кипел праздник. Какая-то смесь карнавала, веселой торговли и концертов, которыми развлекали публику бродячие музыканты и клоуны.

Носилась в толпе ребятня в пестрых колпаках и звериных масках. Дымно палили игрушечные пистолеты. Улетали в небо отпущенные воздушные шары — иногда целыми гроздьями. Призывно голосили продавцы жевательной резинки и жареных каштанов. Звенели гитары и гремели электронные усилители.

Коротко стриженная очкастая девчонка сунула Лёну за ворот остатки мороженного. Он взвизгнул с недостойным военного человека испугом. Впрочем, он не был уже юным гвардейцем с приличными манерами. И, как истинный беспризорник, вознамерился дать нахалке крепкого леща. Но та искренне изумилась:

— Ты что! Это же карнавальная шутка!

Тьфу ты!.. Ну ладно. Может, и правда здесь так полагается.

Неподалеку, на некрашеных подмостках шло кукольное представление. Перед маленькой шаткой сценой толпились взрослые и ребятишки. Было много пацанят с пестрыми сумками и в парусиновых костюмчиках с матросскими воротниками. Воротники — всяких цветов и с разным количеством полосок. Лён сообразил, что это здешние школьники, у которых кончились уроки.

Он протолкался поближе к сцене.

На фоне размалеванного задника приплясывали и кривлялись пять кукол — два солдата и три генерала в форме, похожей на имперскую. Генералы в блестящих касках с тремя перьями — лиловым, золотым и серебряным. Солдаты делали строевые приемы, вертели головами с лупоглазыми бессмысленными лицами и горланили песню (вернее, она неслась из динамика):

Император наш, братцы, герой!
За него все мы, братцы, — горой!
До ближайшей веселой поры,
Когда все полетим мы с горы!..

А генералы — низенький толстячек, тощий дохляк и длинноногий горбун — в ответ голосили свое:

Любуйся, доблестная рать:
Мы все — превосходительства!
Приятно, братцы, умирать
Под нашим предводительством!
На наших касках три пера
И гидры многоглавые —
За нас не страшно умирать
С геройством и со славою!
Не верьте, что ведем мы вас
Во тьму дорогой зыбкою.
Вперед! Надеть противогаз
И умереть с улыбкою!

Втроем они учили маршировать армию из двух человек.

Было смешно, ничего не скажешь. Но… это было и надругательством над имперскими вооруженными силами. И если юный гвардеец Бельский не мог сейчас вскочить на сцену и крикнуть наглым актеришкам-кукловодам, что они подлецы, то беспризорник Лён вполне мог швырнуть в них гнилым бананом. Тем, что под ногами! Лён стремительно нагнулся, боднул чью-то спину с матросским воротником… И грянула автоматная очередь!

Опытное ухо военного человека сразу узнало голос десантного короткоствольного Б-1.

Ребятишки и взрослые метнулись кто куда. Некоторые ничком упали на брусчатку. Лён сидел на корточках и видел, как с машины, декорированной под старый фаэтон, лупит по кукольному театру дядька в клетчатом костюме арлекина. Длинными очередями, от живота. Профессионально! «Бэодин» бился в его крепких пальцах и злорадно ревел!

Ага, значит есть и здесь люди, которые не дадут в обиду военную славу Империи…

С машины дали по сцене еще одну очередь и кинули взрывпакет. Холщовый задник пылал, сыпались доски. С помоста прыгали. Один кукольный генерал висел, зацепившись нитками за перекладину…

Люди кричали и бежали. Их почему-то делалось все больше. Несколько раз на Лёна с размаху налетали и наконец повалили. Он вскочил и тоже побежал. Пуля провыла над головой. Вот сволочи, по людям-то зачем?!

Лёна закрутило в людском месиве. Он растопырил локти, рванулся, оказался у бугристого каменного возвышения. Его толкали, наваливали грудью на гранитную кладку.

Эта кладка круто уходила вверх. Лён уцепился за выступ, заскреб по камням ботинками (давно не чищенными, разбитыми в дороге). Вверх, вверх! И наконец схватился за могучее бронзовое копыто.