Взрыв на макаронной фабрике

Удивительный этот чемоданчик! Тенгиз, кажется, и спит с ним. В недрах чемодана скрываются такие сокровища, что Али-Баба и его сорок разбойников застонали бы от зависти. В нужный момент оттуда появлялись самые необычайные предметы, начиная от бутылки «Хванчкары» и кончая разводным гаечным ключом. Я уж не говорю о специфических прибамбасах, необходимых Тенгизу в его нелегкой и увлекательной профессии. У меня сложилось такое впечатление, что при необходимости Тенгиз может извлечь из своего волшебного сундучка даже уменьшенную копию Вовки Ульянова, которая будет так же размахивать руками и материться в мой адрес.

Я остановила машину за квартал до прокуратуры.

– Дальше дойдешь пешком. Не хочу светиться. Значит, договорились? Как только все будет готово – ты мне сразу позвонишь.

– Заметано, – сверкнул белозубой улыбкой Тенгиз. – И все-таки мой тебе совет: держись от этого дела подальше…

– Поздно, родной! Я уже влезла в него по самые помидоры! Теперь либо я их, либо они меня. Да, кстати, помоги американцу достать отпечатки пальцев Анастасии Романовой! А при случае можешь сравнить их с отпечатками с тех алмазов, что я тебе дала.

– Может, тебе еще и акт криминалистической экспертизы предоставить? По всем правилам, с печатями и подписями? – ехидно ухмыльнулся Тенгиз.

– Мне-то не надо, а вот Вовке в скором времени он может понадобиться! – Я задумчиво почесала за ухом. – Ладно, иди, а то на службу опоздаешь!

Гогочия поцокал языком, что-то пробормотал себе под нос на грузинском языке и двинулся в сторону прокуратуры. Я посмотрела на часы. Половина девятого. В полдень меня ждет господин Шульц. Добираться до него, учитывая пробки и время в пути, часа полтора максимум. Значит, у меня еще есть время и надо провести его с пользой. Съезжу-ка я в музей! Идея вроде бы ничего. Ну и что, что Рассел и Вовка уже говорили с работниками музея. Во-первых, Ульянов ни за что не расскажет, что ему удалось узнать, во-вторых, американцу служащие могли и не сказать всего, а он сам мог не обратить внимания на детали, а в-третьих, надо же мне чем-нибудь себя занять!

В музее было прохладно и сумрачно. На входе сидела пожилая женщина и читала какой-то толстый журнал. Посетителей в этот ранний час еще не было, поэтому мое появление стало для дамы большой неожиданностью.

– Девушка, мы еще закрыты, – строго сказала хранительница старины.

– Я знаю. Я, собственно, не на экспонаты пришла любоваться…

– Да? А зачем же вы пришли?

– Ищу свидетелей преступления, – нагло заявила я. – Недавно возле вашего музея нашли тяжело раненную женщину. Она умерла. Вот я и пришла спросить, может, кто-то из работников музея заметил что-то подозрительное в тот день или накануне?

Тетка подозрительно уставилась на меня поверх очков:

– Вы из милиции?

– Нет, – я напустила на себя побольше грусти, – я сестра убитой. На милицию надежды мало, вот я и решила сама попробовать найти убийцу Настеньки…

Женщина отложила журнал, вылезла из-за стола и засуетилась:

– Господи, горе-то какое! Да вы проходите, проходите! Вы правы, деточка! На правоохранительные органы рассчитывать не приходится! По опыту знаю! – кудахтала тетка. – В прошлом году, к примеру, у меня в автобусе кошелек вытащили. Сумку разрезали и умыкнули. Я месяц пороги милиции обивала, во все кабинеты стучалась, а толку никакого. «Где, – говорят, – гражданочка, мы вам будем вора искать? Он уже давно уехал!» А в кошельке была почти вся пенсия! Только и успела за квартиру заплатить да кое-каких продуктов купить…

Пожилая мадам тарахтела с такой скоростью, что у меня сложилось впечатление, будто она говорит на каком-то иностранном языке. Я перестала вникать в смысл слов и ждала, когда она сделает паузу. Однако служительница музея не собиралась останавливаться. Прислушавшись, я поняла, что она уже вовсю ругает правительство и агитирует голосовать на выборах за коммунистов, мол, при них жилось намного лучше, а сейчас один сплошной разврат и безобразие. Надо было каким-то образом прекратить словесный поток пожилой леди. Я оглядела стол и заметила толстенную книгу, на обложке которой корявыми буквами было написано: «Список экспонатов городского краеведческого музея». Немного подивившись количеству экспонатов, список которых тянул на все четыре тома «Войны и мира», я «случайно» задела гроссбух локтем. Книга шмякнулась на пол с глухим стуком. Тетка замерла с открытым ртом.

– Ой, – я прижала руки к груди, – простите, пожалуйста! Случайно получилось, честное слово! Вас как зовут?

– Анна Тарасовна, – пролепетала дама.

– Очень хорошо. А теперь скажите мне, Анна Тарасовна, вы ничего подозрительного не заметили ни в день убийства, ни накануне?

Женщина, сбитая с мысли, заморгала, а потом отрицательно замотала головой:

– Да вроде нет… Что тут у нас может быть подозрительного? Служащие музея приходят на работу к девяти утра. Да и не могли мы ничего заметить – через служебный вход в музей попадаем. Может, Витька-сторож видел чего?

– У вас и сторож есть? – удивилась я.