Взрыв на макаронной фабрике

– Эй ты! – голосом, напоминавшим рычание голодного льва, обратился ко мне «боксер». – Убирай отсюда свою стиральную машину!

Рудольф жалобно заскулил и стек на пол. Я же, внутренне сжавшись, обворожительно улыбнулась бандиту и пропела:

– Ах, извините, пожалуйста. А я вас и не заметила! Вернее, заметила, но не думала, что это вы…

Парень заморгал глазами, пытаясь понять смысл сказанного. Умственные потуги заметно отразилась на его лице.

– Э-э, простите, пожалуйста, у меня маленькая просьба имеется! Не откажите в любезности… – Я продолжала источать мед, хотя на душе лежала большая холодная жаба. – Как, кстати, вас зовут?

– Отстой… – оторопело представился юноша.

– Замечательное имя! – просияла я. – А главное, вам очень подходит. Так вот, господин Отстой, вы ведь от Кузи? В смысле, от Сергея Кузина, да?

Отстой кивнул.

– Замечательно. Так вот, дружочек, передайте господину Кузину, что некая дама желает с ним встретиться. Вот тут, – я протянула бандиту листок бумаги, – номер моего сотового телефона. Пусть он со мной свяжется. Да, чуть не забыла! Речь пойдет об алмазах. Вы все запомнили, дорогуша? Ничего не перепутаете?

Отстой отрицательно покачал головой. Я для верности заставила его повторить задание, послала воздушный поцелуй и отбыла восвояси. Однако, едва я покинула стоянку, пришлось остановиться. Руки у меня противно подрагивали, а по спине стекали струйки холодного пота.

– Господи, что ж это Кузя себе таких уродов-то набрал? Прямо-таки кунсткамера. Ладно бы еще мозги были, а то ведь живет человек и мучается! Будем надеяться, что сам Кузин не такой… – Я махнула рукой и снова закурила, пытаясь успокоиться.

Обретя наконец душевное равновесие, я неторопливо покатила домой. Ехала аккуратно, пытаясь мысленно выстроить линию предстоящего разговора с Кузей. Тут два варианта: либо Кузя на самом деле курирует контрабанду алмазов, тогда мой визит может закончиться весьма печально; либо он и знать не знает, что у него под носом крутятся такие дела. В этом случае мне, может, и повезет… Плавное течение моей мысли было бесцеремонно прервано мелодичной трелью свистка инспектора ГИБДД и его же неистовыми отмашками полосатой палкой. Вздохнув, я остановилась, прикидывая, какое правило могла нарушить и с какой суммой придется расстаться. По привычке я наклеила на лицо любезную улыбку. Однако инспектор то ли ослеп, то ли улыбка у меня вышла кривоватая, но он рывком распахнул водительскую дверцу и рявкнул:

– Из машины! Руки на капот!

Рудольф, глубоко вздохнув, уже второй раз за короткий промежуток времени сполз на пол и там затих. Я представила себе, как буду выглядеть, если выполню приказание гибэдэдэшника, и возмутилась:

– Да вы что?! Вы в своем уме?! Я не привыкла к таким позам! И вообще, кто позволил вам беспредел на дорогах! Я ехала с положенной скоростью, ничего не нарушала… Или вы думаете, раз человек на иномарке, то он обязан вам заработную плату пополнять?

Немолодой усатый сержант побагровел и повторил приказание:

– Руки на капот! Выйти из машины!

По-моему, совершенно идиотское требование. Ну как я могу выйти из машины, устроив передние конечности на капоте? Я уже собралась прояснить этот вопрос у инспектора, но, заметив, как его рука потянулась к кобуре, быстренько выскочила на улицу и заняла требуемую позицию.

– А что, собственно, произошло, гражданин старший лейтенант? Я сбила вашу любимую тещу?

– Вы превысили скорость и не остановились по требованию сотрудника ГИБДД. Это дает мне основания задержать вас и выяснить… Выяснить… – Гаишник никак не мог вспомнить, что именно ему надо выяснить. – Словом, выяснить обстоятельства. Документы на машину и ваши водительские права!

Дядька еще немного подумал и добавил тоном обиженного ребенка:

– А еще оскорбляли при исполнении. Ваши документы!

– Я не могу предъявить вам документы, товарищ капитан… – начала я, а инспектор обрадовался и с такой силой потер руки, словно пытался добыть огонь, – …потому что они у меня в сумочке, а сумочка – в машине. Мне нужно ее достать, открыть, вытащить документы и предъявить вам. Но я не могу этого сделать, – еще раз повторила я, – потому что мои руки лежат на капоте, а сама я занимаю очень неудобную позицию. Так что извините, товарищ майор, но придется вам как-нибудь самому… Теперь по вопросу моего неподчинения требованиям инспектора, то есть вашим, товарищ подполковник. Видите ли…

Я покосилась на инспектора. Левый ус его как-то интересно подрагивал: вверх-вниз, вверх-вниз. Рука, я обратила внимание, к кобуре не тянулась, а свисала безжизненной плетью вдоль туловища. Мысленно поаплодировав самой себе, я продолжила давать показания: