Взрыв. Приговор приведен в исполнение. Чужое оружие

После разговора с Чепиковым Коваль на несколько минут заглянул в камеру к Ганне Кульбачке. И задал ей ряд вопросов:

— Какой интервал был между выстрелами, первым и вторым?

— Да никакого, — мрачно ответила женщина.

— А если точнее?

— Ну, может, минута прошла, не больше… Не смотрела я на часы, не знала, что поинтересуетесь.

Взъерошенная, тоже осунувшаяся и словно постаревшая, она была готова к самому худшему и, казалось, примирилась с судьбой.

Коваль понимал, что депрессия у Кульбачки временная и пройдет, как только исчезнет неизвестность положения. После суда она отойдет и приживется, как сорная трава, даже в исправительно-трудовой колонии. И там найдет для себя теплое местечко.

— Возвращаясь от Лагуты в тот вечер, восьмого июля, вы никого не заметили во дворе?

Кульбачка покачала головой.

— А у Чепиковых?.. Ведь штакетник там низкий, все видно…

— Вроде никого не было.

— Ни Ивана, значит, ни Марии?

— Я не приглядывалась.

Ответы Кульбачки не удовлетворили Коваля. Но ничего больше спрашивать не стал.

На улице неистовствовало солнце. После слабо освещенных камер и прохлады полуподвала человек попадал словно в другой мир. Спасаясь от июльской жары, Коваль торопливо пересек двор и поднялся к майору Литвину.

Он уже нашел ответ на свой главный вопрос. Если при первом знакомстве с трагедией в Вербивке люди и события виделись ему нечетко, будто в глубине замутненной реки, то теперь он все яснее различал очертания трагедии и ее участников.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

I

Коваль сидел в кабинете, задумавшись над выводами эксперта о частице, обнаруженной в клее на анонимном письме, когда в коридоре послышались шаги Зои Анатольевны.

Он уже узнавал ее легкую и в то же время четкую походку.

Внутренне улыбнулся, поняв, что капитану сегодня явно опять некогда было пообедать, и представил себе сцену, которая сейчас разыграется у начальника уголовного розыска.

Каблучки Зои Анатольевны процокали в кабинет Бреуса, и Коваль снова уткнулся в выводы экспертизы.

Частица, как он и предвидел, оказалась чешуйкой засохшего лака для ногтей производства польской фирмы «Поллена». Отпечатки пальцев на конверте и на самом письме подтверждали, что они побывали в женских руках.

Коваль просил проверить, когда продавался в районе лак этой фирмы, и ему доложили, что такого лака ни в галантерейных магазинах, ни в аптеках не было уже больше года. Розыск автора анонимки как будто заходил в тупик. Оставалось опять положиться на свою интуицию, свой инстинкт. Если бы Коваля спросили, как появляется эта самая догадка, он только пожал бы плечами. Просто когда оказывался в тупике, испытывал огромное волнение, которое потом неожиданно, иногда в совсем неподходящей обстановке, разряжалось догадкой, словно молнией в набухшей грозой ночи — сначала далекой, неопределенной, потом ослепительно яркой.

Сейчас, размышляя о природе женщин, о их любви к косметике, он с удовольствием подумал о том, что его Ружена совсем не подкрашивается. Вспомнил и жену капитана Бреуса, и то, как старательно она ухаживает за своими руками. Услышав, что Зоя Анатольевна вышла из кабинета мужа, Коваль неожиданно для себя вскочил и быстро открыл дверь. Поздоровавшись, взял Зою Анатольевну под руку и завел в свой кабинет.

— Ну как, накормили «ребенка»?

Зоя Анатольевна смущенно улыбнулась.

Коваль предложил стул, сел на свое место, достал папиросу и, спросив разрешения, закурил. Он еще не знал, зачем пригласил сюда жену капитана. Все произошло как-то машинально. И она ничего не понимала, выжидательно смотрела на Коваля.

— У вас очень красивые руки, — произнес Коваль, тактично выпуская дым в сторону. — Много времени уходит на них?

Теперь в глазах Зои Анатольевны промелькнула растерянность. Всем своим видом она словно спрашивала: к чему этот вопрос, уж не собирается ли подполковник ухаживать за ней?

— Где вы достаете такой прекрасный лак? — продолжал интересоваться Коваль. — Кажется, польский, «Поллена»?

— Да, — кивнула Зоя Анатольевна.

— Даже у нас в Киеве он не всегда бывает… Я хотел для Ружены достать.

Зоя Анатольевна, насторожившаяся было, успокоилась.

— К сожалению, у меня только один флакон и уже кончается. Мне приятельница из Польши привезла.

— Ничего, обойдемся… — медленно произнес Коваль. — А «Поллена» — фирма отличная, ее продукцию не спутаешь с другой… — Теперь он уже понимал, почему его заинтересовала Зоя Анатольевна. Не спеша вынул из ящика стола оба анонимных письма и положил их перед женой Бреуса, лицо которой сразу же покраснело. — Объясните мне все это, Зоя Анатольевна, — строго произнес Коваль. — Есть выводы экспертизы с исследованием прилипшей к бумаге чешуйки лака фирмы «Поллена».

К удивлению Коваля, Зоя Анатольевна внезапно совершенно успокоилась.

— Хорошо, — ответила она. — Расскажу. Очевидно, многое вам уже и без меня ясно. Но не все… Я не собираюсь ничего скрывать, Дмитрий Иванович. Вы, возможно, удивитесь, что я не пришла и не рассказала все сразу. Но у меня на это есть свои причины. Надеюсь, разговор останется между нами.

Коваль кивнул.

Зоя Анатольевна продолжала: