Взрыв у моря

— Увидишь — позови. — Калугин снова ушел в комнату и прилег на спину, заложив под затылок сцепленные руки. И чем больше он думал, тем крепче и напряженней сцеплялись руки. Все в его жизни было слаженно, проверено и прочно подогнано. Ни одного зазора. И вдруг все это с треском и грохотом взорвалось изнутри…

Глава 19. «ЧЕРНЫЕ КИПАРИСЫ»

Минут через двадцать Ксана разыскала Леню. Калугин увидел своего младшего, быстроглазого и круглолицего, как жена, и, стараясь подавить тревогу и нежность в голосе — все надежды теперь ведь были на него, — спросил:

— Сходим искупаться?

Конечно же, Леня сразу согласился. Он всегда соглашался с ним, не спорил, не огрызался, беспредельно верил ему во всем и за все был благодарен. Короче говоря, вел себя, как и положено вести преданному сыну.

Они быстро собрались и вышли. У подъезда под сиренью и черешнями, как всегда в это время, сидели на скамейках жильцы. При виде Калугина они умолкли: видно, узнали уже, что Костя не ночевал сегодня дома. Калугин торопливо поздоровался с ними и пошел по улице к морю.

— Когда видел Костю в последний раз?

— Когда и мама, в «Глицинии». — И Леня принялся во всех подробностях рассказывать, как Костя вбежал в гостиницу и стал ругать его, отца, и кричать на весь вестибюль, что не желает больше жить дома. Леня повторял все то, что Калугин уже знал от Ксаны, и только сильно сгущал краски — выпячивал губы и округлял глаза, изображая ненависть Кости, и, казалось, лез из кожи вон, чтобы отец поверил ему.

Минут пять они шли молча, потом Леня осторожно спросил:

— Па, а чего он такой злой на тебя?

Он ни о чем не догадывался или только делал вид? Калугин не раз убеждался, что младший сын в курсе всех событий и дел в семье. Сейчас ему стало неприятно, что младший хочет вторгнуться в его отношения с Костей и явно сочувствует ему, отцу, и вроде бы даже готов помочь. «Уж как-нибудь я обойдусь без тебя», — подумал Калугин и сказал:

— Сам спроси у него.

— Чтобы он побил меня, да? У него кулачищи во какие! Как камни… Он и на меня почему-то злится. Па, чего это он? Почему?

«А в самом деле — почему?» — подумал Калугин. Он и раньше многое видел, да как-то не придавал значения, почему Костя бывает недобрым и почему он раздружился с Леней. Ведь, бывало, их и водой не разольешь, и они втроем ходили купаться, ловили рыбу, плавали на теплоходах на экскурсии, ездили в Кипарисы…

— Наверно, заслужил, потому и имеет зуб, — сказал Калугин. Он не спешил принять мнение своего младшего о старшем.

— Ну да, заслужил! — гневно заблестел глазенками Леня. — Он стал такой злющий, прямо бешеный какой-то! Слова ему сказать нельзя… Недавно меня ни за что стукнул по голове… — Леня жалобно скривил лицо, прошел минуты три в скорбном молчании, несколько раз искоса глянул на отца и вдруг как бы невзначай спросил: — Пап, а ты не знаешь, сколько стоит маленький детский спиннинг?

— Не знаю, — сухо ответил Калугин, потому что в самом деле не знал и потому что попутно вспомнил, что Леня вечно просит что-то купить ему и при этом не говорить Косте. И еще Калугину вспомнилось, что Леня не раз просил дать ему поснимать крошечный фотоаппарат «Бегу» и, конечно же, надеялся со временем навсегда получить его. Этот аппарат, как и серебряный портсигар, и карманные часы, и некоторые другие вещи, полученные в залог от клиентов, у которых не оказалось или не хватило денег расплатиться за проезд, Калугин хранил в запертом чемодане. Некоторые вещи уже с год лежали у него, и он, понятно, не дал Лене «Бегу» — а вдруг испортит? И сейчас Леня надул маленькие, толстенькие — тоже Ксанины — губы, и Калугин чуть смягчился.

— Куда тебе столько всего? И не так Костя плох, как ты считаешь… — И подумал: «Оттого, что у людей слишком много всего и оно легко плывет к ним в руки, лучше они не становятся. И маленькие и большие. Как раз наоборот: трудно остановиться и умерить аппетит и отказаться от того, что так легко и весело захлестывает тебя».

И Калугин проговорил:

— А Костя не сказал бы о тебе так, как ты о нем…

— Сказал бы! И еще хуже! Ты не знаешь его!

«Выходит, никто никого не знает, — подумал Калугин. — Ни я своих детей, ни они меня…»

Некоторое время Леня продолжал дуться, но скоро оживился, заулыбался, точно и не было этого разговора.

Они пришли к морю, на пляж, не на тот, что около дома, а что подальше, за рыбацкими причалами, неподалеку от которых жили Сапожковы. Там они в это время могли купаться. Так оно и случилось. Леня доложил, что возле одежды сидит Иринка — одна из девчонок Сапожковых. Сердце у Калугина задергало, заныло — он посмотрел на море, и среди десятков голов купающихся сразу заметил беловолосую голову своего первенца.