Взрыв у моря

Сашка покраснел и внимательно посмотрел на Костю, потом, осторожней, на Костиного отца. Тот перехватил этот взгляд, улыбнулся и подчеркнуто громко вздохнул:

— Слыхал? Так вот знай, кого я вырастил! Старших слушается вполуха, приказов по дому не выполняет, то и дело нарушает воинскую дисциплину и без спросу и увольнительных отлучается из подразделения… Сплошная самоволка!

Костя сдвинул брови.

— Есть возражения? — спросил отец.

— Нет. — Костя резко отвернулся и отошел к окну. И сразу взяло на себя зло: надо было не так, не по-детски отнестись к этому, а как отец, легко и насмешливо. Да вот не смог, не сумел. Может, из-за того, что рядом сидит Сашка? Нет, не только из-за этого…

— Ну когда ты будешь человеком, Лохматый! — вдруг подал голос Леня, круглолицый, веснушчатый, с живыми хитрыми глазами, в белом, аккуратно завязанном фартуке. Он всегда смелый при отце и маме. — Учат тебя, учат, а ты…

Костя почувствовал, как к его спине плотно прилипла майка.

— Заткнись! — Он рванулся к брату, чтобы дать подзатыльник, но отцовская рука, как шлагбаум, преградила ему путь.

— Спокойно, старший… Я не большой любитель петушиных боев… Лучше бы развлек своего гостя, пока я тружусь…

— Он, между прочим, не мой, а твой гость.

— Ладно, погоди, Сашок, я скоро освобожусь.

Леня, усмехнувшись, стал шумно принюхиваться к Косте в отместку за выпады против него. Костя совсем забыл, что нужно соблюдать осторожность и не дышать на отца и брата. Он отошел от Лени. Отец не особенно поругает за курение — не раз застукивал, да неприятно, если пожурит при Сашке…

За окном раздался свист и смех. Ага, значит, дружки не убрались еще, поджидают… Кого? Ясно, что не его, Костю. Знают, не такой он дурак, чтоб высовываться сейчас на улицу. В другой раз постараются поймать его в глухом закоулке и поколотить. В воспитательных целях. Вдвоем или втроем. В одиночку никто из них не решится: знают силу Костиных кулаков…

Сашка, кажется, не обратил ни малейшего внимания на этот свист и смех. Он сидел на табуретке, чуть сгорбясь, напряженно и терпеливо. Чем бы его занять? И здесь Костя вспомнил про коробку со своим детским барахлом:

— Можно тебя на минутку?

Сашка согласно кивнул, и Костя увел его в столовую.

— Слушай, у вас в музее есть пулеметная лента?

— Может, она у тебя есть?

— Была, сейчас проверим… Без патронов, а так настоящая… Если только Ленька не выбросил…

Костя открыл в передней узкий, вмонтированный в стену шкаф — его сделал отец после въезда в эту квартиру, — нащупал внизу картонную коробку из-под «Раковых шеек», принес в столовую и стал выкидывать из нее на пол вместе со своими недавними игрушками — гайками и медными трубками, карманным фонариком с разбитым стеклом и радиолампами — оставшийся от войны хлам: стабилизатор от мины, проржавленная коробка от противогаза, горсть позеленевших гильз от патронов винтовки, автомата и пистолета, корпус гранаты РГД, несколько тяжелых, с острыми краями осколков от снарядов и гранат, ленту с ячейками, найденную им в винограднике, — значит, на месте!

— Вот она… Нужна?

Сашка оглядел ленту, ощупал своими тонкими пальцами.

— Ты помнишь, где все это нашел?

— Почему ж нет? Могу точное место показать.

— Зачем собирал?

— А ни за чем, просто так… Бредил войной.

— А сейчас не бредишь? Костя ничего не ответил.

— Ты и сам не знаешь, что ты замечательный следопыт! Кое-что из твоих находок нам очень пригодится…

— А тебе не нужна простреленная немецкая каска? С рогами.

— А у тебя есть? Ну и тип ты.

— А нужен сломанный ножевой штык?

Когда отец пришел к ним, Костя с Сашкой все еще сидели на полу и, размахивая руками и чуть не задевая друг друга по носу, с жаром спорили и обсуждали, какая гильза от нашего автомата, какая от немецкого, откуда на винограднике под Горой Ветров оказалась пулеметная лента…

Глава 3. ИНТЕРВЬЮ

Ребята даже не сразу заметили приход отца. Сбросив тапки, он поудобней устроился на тахте, вынул сигарету, щелкнул зажигалкой и закурил.

— Подсаживайся, Сашок. — Отец выпустил в потолок струю белого дыма, а Сашка развернул на коленях общую тетрадь и достал шариковую ручку.

— Во-первых, Василий Петрович, хотелось бы, чтобы вы еще раз начертили все рейсы «Мужественного», я захватил с собой карту Черного моря… — Сашка вынул ее из общей тетради и, старую, подклеенную на сгибах, развернул перед отцом. — Вы не забыли еще?

— Что ж тогда помнить, если не это? — Отец стал чертить на карте линии со стрелками.

— Так, так, теперь ясно… А много в десанте было моряков с вашего эсминца?

— Мало. Три человека. — Отец назвал всех по фамилиям. — По-моему, сейчас никого не осталось в живых.

— А скажите, в каком квадрате моря эсминец настигла торпеда?

— Здесь нас шарахнуло, — отец, не раздумывая, ткнул карандашом в точку на синем поле, неподалеку от Севастополя: прочно помнил это место. — Много раз уклонялись, а на этот — не смогли, столько налетело торпедоносцев — солнца не было видно…

В столовую вошел Леня и доложил:

— Пап, я уже все вымел и цветы на балконе полил… Что еще сделать?

— Ничего… Все в норме, сынок! — Отец любил это говорить.