Взрыв (Вспышка)

– Джина, спокойнее… Черт побери, этого я и боялся! Нет, это не заразно, по крайней мере хоть на этот счет можно не волноваться. Администрация сообщила подробности вчерашней радиоинтерференции, в результате которой, кстати, пострадали все наши периферийные системы. Все, что не было надежно укрыто и находилось на поверхности, практически уничтожено. Как бы то ни было, кто-то сверху зачитал сообщение из обсерватории Коперника. Похоже, что их большая тарелка также потеряла приемник – он сгорел, – и кто-то высказал мнение, что причиной тому может служить волна гамма– или рентгеновских лучей, что, если на то пошло, сопоставимо с ущербом, который понесли мы. Они сообщили также о бомбардировках космических лучей и насыщенных энергией частиц вслед за взрывом радиации. Короче, все это в комплексе привело к тому, что наши умники из администрации наконец-то задумались над тем, что высокие дозы ультрафиолета не приносят пользы человеческому телу. Вот всем этим они и забили мою утреннюю почту. Вот остолопы! Какое счастье, что я не мог заснуть и болтался здесь, решив разобрать корреспонденцию. Полагаю, ты и твоя группа могли заработать большую дозу облучения.

Джина почувствовала, как по телу пробежали мурашки.

– И насколько большую?

– Я не могу сказать, пока мы не сделаем проверку. Обычно первым симптомом являются изменения в химическом составе крови и лимфатической системе. Как я сказал, мы проверим количество лейкоцитов. Если они не начнут уменьшаться в течение семидесяти двух часов, то, возможно, все и обойдется.

– Лучевая болезнь! – вырвалось у Джины.

– Верно, – кивнул Харпер. – Количество лейкоцитов является самым надежным показателем, но я хочу просить тебя сообщить, если начнется озноб, частые позывы к рвоте или на теле появится непонятного происхождения сыпь или ожоги.

– Я кое-что читала об этом. Поражение слизистых оболочек тканей, выпадение волос…

– Это не сразу, сначала лейкоциты… Но я настаиваю, чтобы ты сообщила мне о всех необычных изменениях.

– Что вы собираетесь сказать им? – Джина кивнула головой в сторону приемной.

– Не так много, как тебе. Администрация хочет, чтобы туристы ничего не знали. Мне запрещено даже упоминать слово «радиация». Боссы хотят, чтобы я преподнес это как обычную проверку.

– Поэтому-то вы их и подняли всех на ноги в два часа ночи, – улыбнулась девушка.

– Время жизненно важно, Джина, а мне необходимо всем срочно сделать анализ крови.

– Я понимаю.

– И что, интересно, я им могу сказать такого, что не вызовет тревоги и не повлечет за собой вызов в суд? Ты упомянула воздушные канистры, могу я сказать, что мы нашли некую инфекцию в воздухозаборниках? Каких-нибудь мутантов-вирусов или нечто типа болезни легионеров?

– И вы полагаете, доктор, что это не повлечет за собой иска за преступную халатность?

– М-м… пожалуй, ты права.

– Почему бы вам не сказать им правду? – спросила Джина.

– Я не хочу паники. К тому же администрация озабочена тем, что скажут про курорт в средствах массовой информации. Ты не хуже меня знаешь, как просачиваются такие слухи. Едва люди начнут думать, что космические путешествия и работа вне Земли опасны – я уж не говорю об отпуске на Луне, – как доходы упадут вполовину. Нам это ни к чему.

– Но такая волна энергии возникает далеко не каждый день, – запротестовала девушка. – Это астрономический феномен. Божественное знамение, если хотите, и законники, там, наверху, обязаны это уразуметь. Туристы подписали немало разных страховых полисов, разве не так? Любая юридическая контора сумеет с легкостью защитить корпорацию от любых исков в этой связи. Разве адвокатов не этому учат?

– Естественно, что они знают свое дело. Но это слово «радиация». Это ужасно – радиоактивное заражение и все такое.

– Расскажите мне об этом!

– Успокойся, дорогая, ты знаешь, что у тебя есть шанс. Существует вероятность, что твой костюм и термический скафандр сумели укрыть тебя от радиации.

– Доктор, да вы знаете, из чего сделаны эти костюмы? – Джина в недоумении воззрилась на врача. – В основном из синтетических волокон. Ну, еще немного силиконовой шерсти да слой алюминизованной пленки толщиной в один атом. Пожалуй, я могла бы проходить в нем сканирование на томографе – каждая моя кость и мышца были бы видны. С таким же успехом мы могли бы танцевать там голыми.

– Это очень плохо.

– Что делать, – горько ответила Джина.

Доктор вздернул подбородок:

– Ладно, через семьдесят два часа мы будем знать, что творится внутри. Затем, в зависимости от степени болезни…

– Разве мы не можем сделать что-нибудь до этого?

– То есть?

– М-м, я кое-что читала о световом излучении. Оно поражает чувствительные части тела человека, такие, как костный мозг, кожные покровы и бактерии кишечного тракта. То, что оно не может уничтожить, подвергается заражению за счет того, что органические молекулы под действием радиации превращаются в токсичные соединения. В ряде мест поражается ДНК и могут образовываться опухоли.

– Наверняка не все из вышеперечисленного будет иметь место в твоем случае.