Взрывоопасные сестрички

– Доктор Гиршон! – воскликнула Шэрон, быстро отстранившись от меня, чтобы поправить прическу.

Доктор Гиршон, с удивлением отметила я, оказался весьма привлекательным. Поэтому я тоже начала поправлять прическу.

Глава 6

Джеффри Гиршон не был красавцем в истинном смысле слова, и уж точно не таким красавчиком, как Филипп. Ростом выше шести футов, как и Филипп, он обаятельно улыбался, но черты лица его были не вполне гармоничны: слишком большой нос, тонковатые губы, печальные глаза. Однако этот доктор, которому, по моим прикидкам, было лет пятьдесят пять, показался мне весьма привлекательным. Быть может, из-за темной волнистой бородки с вкраплениями седины, широченных плеч и груди, глубокого низкого смеха. Все это придавало ему жизнерадостный добродушный вид. У меня возникло ощущение, словно я знаю его много лет, словно он тот человек, на кого я могу положиться, кому могу доверять. А то, что он не был загорелым, добавляло ему привлекательности. Я-то предполагала, что здешние кардиологи проводят куда больше времени, гоняя мячи для гольфа, чем исцеляя от инфарктов миокарда.

– Как мило, – произнес Гиршон, входя в бокс. На его шее болтался стетоскоп, а из-под халата виднелись галстук и рубашка. – Больничная палата, в которой все улыбаются.

– Это потому, что мои девочки со мной, – гордо сообщила мама.

– Вот это мне нравится, – заявил доктор Гиршон. – Люблю, когда родственники приходят все вместе, чтобы ускорить выздоровление пациента. Это очень важно, по-моему. Доктора пичкают лекарствами, проводят хирургические операции, но лишь поддержка родных и близких ускоряет процесс выздоровления.

«О, так, значит, ты – сторонник комплексного подхода», – подумала я, тронутая тем, что в таком крошечном городке, как Стюарт, живет доктор со столь передовыми взглядами, ученый муж, не чуждый духовности, чуткости и теплоты.

– Кстати, о родных и близких. Вы уже знакомы с моей старшей дочерью, Шэрон? – Мама указала на мою сестрицу.

– Старшей? – Шэрон хмыкнула, но это явно уязвило ее. – После твоих слов я чувствую себя древней, мам.

– А это моя младшая дочь, Дебора, – продолжила мама.

– Очень приятно. – Доктор Гиршон пожал мне руку. Рукопожатие у него теплое и твердое, отметила я, а его печальные, как у плюшевой собаки, глаза – располагающего бархатистого карего цвета.

– Мне тоже, – ответила я. – Как мне сказали, прошлой ночью вы проявили себя героически. Я вам очень-очень признательна.

– Мне пришлось рассказать Деборе все подробно по телефону, – объяснила Шэрон доктору. Я ожидала, что она продолжит фразу словами: «потому что она живет в Нью-Йорке, где пишет «мыльные оперы», но сестрица, взглянув на мамин сердечный монитор, лишь сообщила: – Мы с сестрой очень близки и все-все друг другу рассказываем.

– Так и должно быть, – кивнул доктор Гиршон. – Я знал много братьев и сестер, чьи отношения испортились из-за мелких недоразумений. Они цепляются за эти обиды, никак не желают через них перешагнуть и вдруг обнаруживают, что перестали друг с другом разговаривать. Даже трудно представить себе такую близорукость, верно?

Мы с Шэрон закивали, показывая, что это действительно трудно вообразить.

Улыбнувшись, доктор Гиршон приблизился к кровати:

– Ну, как мы себя сегодня чувствуем, миссис Пельц? Болей нет? Дыхание не затруднено? В груди не тянет?

– Нет, ничего похожего на прошлую ночь, – ответила мама. – Думаю, я просто нервничаю, боюсь повторного инфаркта. Понимаете, я вдруг ощутила себя такой хрупкой.

– Это абсолютно нормально. – Доктор Гиршон погладил маму по руке, а потом начал рассказывать о постинфарктном физиологическом шоке, который она, скорее всего, испытывает, и подходящей для нее группе реабилитации, и о том, что он, доктор Гиршон, всегда к ее услугам. А потом попросил нас с Шэрон выйти, пока он будет осматривать маму.

– Доктор Гиршон, по-моему, внимательный, – заметила я, когда мы с сестрой уселись рядом в зале для посетителей.

– Очень внимательный. Видела бы ты, как он всю ночь наблюдал за мамой. Он компетентный и добрый. Он, совершенно очевидно, был главным, но даже не пытался ни на кого давить своим авторитетом. И этим очень напомнил мне папу.

– У меня тоже возникло это же ощущение, как только я его увидела, – призналась я. – Папа, только с бородкой.

У Шэрон был задумчивый вид.

– Я не заметила обручального кольца, а ты?

Я озадаченно покачала головой.

– Ты неисправима, Шэрон. Мама лежит на больничной койке, а все, о чем ты способна думать, – это замужество. Похоже, ты рефлекторно сразу смотришь, есть ли у мужчины обручальное кольцо или нет.

– Ой, избавь меня для разнообразия от лекций насчет замужества. Я беспокоюсь о маме ничуть не меньше, чем ты. Это ведь я проторчала тут всю ночь напролет, не забыла? Но я пока что не в коме. Когда привлекательный мужчина – да еще и доктор-еврей в придачу – появляется в моей жизни, я не оставляю это без внимания. Только не говори мне, что сама не посмотрела, есть ли у него обручальное кольцо, Дебора.

– Я не смотрела.

– Ну конечно!

– Не смотрела. Честно.