Взвейтесь, соколы, орлами...

Утром выкатили второго «Орлана». Облетать его взялся Борис Григорьевич Бершадский. А меня на правое кресло посадил для балласта. Но раз уж самолет пошел в серию, то капризов от него можно было и не ожидать.

Забрались очень высоко, аж под самые облака. Тут меня Бершадский и огорошил, как бы между прочим:

– Ты про штопор слыхал что-нибудь?

– Слыхать не слыхал – неоткуда. А вот во сне как-то видел. Страшновато.

– Свалиться в штопор может каждый! А вот теперь смотри, как из него выходить надо!

Уже на земле Зина поднесла мне рюмку водки:

– С прилётом, любимый!

Оказалось, что весь аэродром наблюдал, как мы штопорили. Первые два раза выводил Борис Григорьевич, а на третий доверил вывод мне. В этот день я не только не обедал, но и на ужин не пошел. Все последующие дни прошли в интенсивных учебных полетах. Мы с братом овладели Орланом в совершенстве. Да это было и не трудно. Получился на редкость послушный и устойчивый самолет. Как-то после обеда принесли срочную телеграмму из Симбирской ШВЛП от жандармского ротмистра Желнова: – Пожар и взрыв на складе бензина. Злоумышленник Сиваков Андриан Кондратьевич схвачен!

– Кондрат! Ты что-нибудь понял? – спросил я у брата.

– Да понять-то не трудно. Наш с тобой дед в той жизни был Архип Андрианович, а прадед стало быть Андриан Кондратьевич. Смекаешь в честь кого нас назвали Кондратом и Андреем? Выручать надо прадедушку.

– Да ещё как надо. Этот жандарм Желнов на редкость подлый тип. Для своей карьеры готов кого угодно обвинить в заговоре, как Берия.

– Так чего же мы стоим?

– Дядя Лёша! Запрягай! Срочный взлёт по готовности! Время пошло!

Пока техники дозаправляли и готовили «Орлана» к вылету, мы с братом напрягали память и пытались вспомнить хоть что-то из рассказов отца о его дедушке. Мне батя как-то рассказал, что его дед Андриан был солдатом, отслужил полных 25 лет, После дембеля женился, настрогал 11 детей и семерым из них дал университетское образование. Кондрат же помнил только, опять же со слов отца, как дед поучал нашего родителя:

– Учись, Женька, и будешь тогда есть белый хлеб с маслом!

Прямо скажем запас знаний своей родословной был у нас невелик. Да оно и понятно. Отец закончил Военно-Воздушную академию им. Жуковского в 1939ом году, а в те годы говорить о царских наградах своих предков было рискованно. Лишь однажды помню, когда отец надевал свой парадный мундир со всеми орденами, он вскользь обмолвился: – У деда Андриана иконостас был не меньше!

Я тогда не придал этим словам значения, а вот теперь задумался. Но самолёт уже был готов к вылету и мы с братом отправились в Симбирск. Уже к вечеру сделали несколько кругов над аэродромом. Бензосклад выгорел основательно. Около сотни бочек с бензином взорвалось в огне пожара. Но и особо страшного в этом ничего не было. Таких складов у нас там было шесть. Теперь осталось пять. Ничего – прекращать полёты не придётся.

В штабе приняли рапорт от дежурного:

– Ночью разразилась гроза. Молния ударила в склад бочек с бензином. Склад сгорел. Пострадавших нет.

– А почему тогда арестован некто Сиваков А.К.?

– Фельдфебель Сиваков в ту ночь был начальником караула. Когда началась гроза, то он приказал снять часовых от греха, уж слишком часто молнии сверкали. А жандармы усмотрели в этом злой умысел. Вот и выходит, что он своих людей от верной смерти спас, а себя подставил.

– И где же он сейчас?

– Так его как раз жандармский ротмистр Желнов и допрашивает уже третий час.

– Веди нас к этому жандарму. Да распорядись, чтобы в столовой накрыли плотный ужин на троих. А то мы уж очень проголодались.

В кабинете Желнова был полумрак. Сам он сидел за письменным столом, а напротив него навытяжку стоял рослый мужчина лет 60 в солдатской гимнастёрке с оборванными погонами. Пышные бакенбарды и усы, как у Скобелева выдавали в нем бывалого служаку. Желнов вскочил и хотел было доложить, но Кондрат его опередил окриком:

– Вон отсюда, крапивное семя!

Я взял со стола листы протокола допроса и углубился в чтение. Молчание нарушил наш прадедушка:

– Не знаю как к Вам обращаться по званию, под куртками погон не видно, но вот то, что эта штабная крыса понаписала, так там и единого словечка правды нет. А меня уже который час мурыжит, что бы я эту голимотню подписал.

– Галиматью! – поправил его брат с улыбкой.

– Вот я и говорю – голимотню. А Вы то кто такие будете?

– А нас, дедушка, зови просто. Я – Андрюха, а вот он – брат мой Кирюха.

– Какой я Вам дедушка? У меня только старшенькому сынку Архипушке десятый годочек пошел, а ты меня уже в деды записываешь. Негоже это.

– Видим, что негоже. Ты уж не серчай на нас. А пойдем-ка лучше поужинаем.

– С места не сойду, пока мне этот брандыхлыст награды не вернёт. Ведь с корнем с гимнастёрки выдрал. Не он мне их вручал, не ему и сымать!

Тут дверь распахнулась и в комнату ворвался Желнов:

– Ты кого это брандыхлыстом назвал? – и замахнулся на нашего прадедушку.

От прямого удара в челюсть ротмистр отлетел в дальний угол комнаты, а Кондрат, потирая костяшки на кулаке, спросил меня: