Взвейтесь, соколы, орлами...

Хорошо ещё, что я сидел, подперев подбородок рукой. А то бы челюсть так бы и отвисла. За разговорами и уточнением мелочей время близилось к ужину. На дворе уже вечер, а мы с братом ещё почти трезвые. Пропал отпуск. Хорошо ещё, что жены наши на нас обиделись и в знак протеста укатили в Ялту за летними нарядами. Никаких договоров подписывать мы не стали. Всё было на честном слове. А тут и гости-литераторы пожаловали. Когда Робик услышал голос Галины, то просто не сводил с неё глаз. Оказалось, что он и сам поэт, хотя не понял из её стихов ни слова. Галина Тихоновская свободно изъяснялась на испанском. Робик знал много языков, кроме русского. И они нашли друг друга. Галина вызвалась перевести все стихи Робика Тагора с английского на русский, а тот в свою очередь переделать её вирши на индийский:

– Друзья мои! Да будет вечен ваш союз! – сказал я.

– Звучит как тост!

Ночевать гостей уговорили остаться у нас. Пущай понежатся на царских перинах. Утром за завтраком Принц категорически заявил, что ни он, ни его офицеры больше ни капли водки не пригубят. Пришлось согласиться. Но про Массандровские вина он ведь ничего не сказал. А эти вина были ещё поковарнее водки или коньяка. Пока его пьёшь холодненьким, градус вообще не чувствуешь. Как будто компотик. А на жаре после пары стаканчиков можно и поплыть. Торопиться было некуда. В головах даже не шумело. Настроение у всех было умиротворенное.

* * *

На самой южной оконечности полуострова Крым располагался небольшой посёлок Фарос. Там компактно проживали и русские и крымские татары. Православный храм и мусульманская мечеть стояли по центру друг против друга через дорогу. А наш священник и мусульманский мулла дружили семьями и по вечерам друг без друга за стол не садились. Вот там-то я и распорядился построить из самана лёгкие бунгало для летнего отдыха. И если в Белоруссии на толоке всей деревней избу строили за день, то из саманного кирпича полтора десятка бунгало построили за три дня. Наши мужики стелили полы, крымчаки возводили стены, а уж камышовые крыши покрывали все вместе. Вот туда-то я и пригласил капитана Нэмо переставить «Наутилус». И берег рядом, и пляж отличный для посменного отдыха экипажа.

А на вервях Инкермана во всю шуровали инженерия с машинерией. Строили первый торпедный джетски. За основу я взял конфигурацию электрического ската, лишь маленько подзакруглив боковые плавники. Максимальная площадь поверхности для впитывания электроэнергии и минимальное лобовое сопротивление. Пилот такого судна должен был управлять им полулёжа. Лишь плечи и голова чуть возвышались над корпусом. Всё это было защищено бронёй от попадания обычных пулемётных пуль. Сзади стоял мощный электродвигатель, который питался от полусотни аккумуляторов. Их зарядки хватало минут на 20 хода. Потом сдыхали. А снизу был крепёж для одной-единственной небольшой торпеды.

Вот это произведение наших верфей я и решил продемонстрировать Принцу.

С палубы рыболовного сейнера джетски плавно соскользнул в море. Над водой возвышался лишь бронеколпачок с головой пилота. Сейнер отошёл на пару миль, развернулся боком и застыл в ожидании. Тогда джетски стал ходить по кругу, постепенно набирая скорость. А когда она достигла максимума, то устремился в атаку на сейнер. Но не по прямой, а постоянно выписывая кренделя и зигзаги. И подойдя к сейнеру на пистолетный выстрел, резко развернулся и стал улепётывать к берегу в нашу сторону. Зарядки аккумуляторов едва хватило, что бы он смог причалить. Бронеколпак откинулся и оттуда вылез пилот:

– Гардемарин Давыдов учебный бой закончил. Условный противник получил пробоину! – лихо доложил он.

– За образцовое выполнение показательной атаки поздравляю вас лейтенантом, минуя звание мичмана. Как ваше имя? – спросил Государь.

Паренёк явно растерялся от такого обрушившегося на него служебного роста и просто ответил:

– Серёжей меня зовут!

– А почему ботинки без шнурков? – строго спросил адмирал Рожков.

– Так, если вплавь выбираться придётся, то ботинки на дно утянут, а так сами соскочат.

– Резонно! – согласился Главком.

– Вот что, лейтенант Серёжа Давыдов, а сможешь ты обучить группу новобранцев так же лихо управлять этим катерком?

– Да не вопрос, государь. За неделю смогу. Лишь бы они вообще плавать умели. А то, если это блюдце начнёт тонуть, так спасаться-то придётся вплавь.

– Как ты его назвал? Блюдце, говоришь? А ведь точно подметил. Если чайное блюдечко перевернуть, а по центру половинку сливы положить, то получится подобие нашего первого торпедного катера. Вот и название ему уже есть. А далее порядковые номера хоть до миллиона. С английским-то у тебя как? Пару слов связать сможешь? – спросил я.

– Говорю и читаю свободно, а вот пишу с ошибками.

– Ну это не беда. Почерк свой ты нам уже показал. Три дня отпуска на обмыв нового звания и обратно в строй! Свободен! – отдал приказ Кондрат. И если гардемарин был обязан ответить: – Рад стараться! – то лейтенант ответил уже по-офицерски:

– Премного благодарен, Государь!