Взвейтесь, соколы, орлами...

– Ваше имущество? – спросил тот и протянул бумажник и золотые часы на цепочке.

– Да, это моё! Вот же ловок чертёнок, чисто срезал! – удивился офицер и открыв бумажник, хотел было протянуть уряднику сотенную, как вдруг увидел у него на груди Георгиевский крест, а на боку не саблю, а японскую катану. Мгновенно сообразив, что подобное выражение благодарности будет оскорбительным для казака, офицер козырнул и представился:

– Корнет Романов!

– Урядник Плаксин! – козырнул в ответ казак.

– А как вас по батюшке величать?

– Валерий Сергеевич я.

– Ну а меня можете называть Андрей Владимирович! Вот что, Валерий Сергеевич. А не зайти ли нам в ближайший трактир и не обмыть ли моё вновь обретённое имущество? Ведь как ни крути, а проставиться я обязан!

– Ну что же, это дело доброе! Я подобных перспектив, никогда не супротив!

Когда мы уселись за стол и половой принял заказ, я спросил у урядника:

– А за что же у Вас крест, Валерий Сергеевич?

– Да в Манчжурии дело было, Когда японцев с китайцами замиряли!

– А катана откуда? Вроде бы носить японское оружие не по уставу!

– Да оттуда же. Говорю же, дело было!

– А что за дело то? Расскажите, пожалуйста. Только давайте сначала по первой махнём за случайное знакомство!

Урядник одним глотком осушил лафитник, но закусывать не стал – держал марку.

– Да особо-то и рассказывать нечего. Мы вшестером сопровождали наместника на конной прогулке. Вдруг, как черт из табакерки на нас выскочили дюжина косорылых. Ну, двое казаков остались наместника заслонить, а мы вчетвером стали с ними рубиться. Ну и порубали их в капусту.

– А катана значит оттуда же? – спросил я.

– Оттуда же. Офицерик ихний уж дюже ловко с ней управлялся – я еле успевал увёртываться и отмахиваться.

– Так неужто Вы смогли выбить катану у самурая?

– Зачем выбивать то? Отсёк вместе с рукой по локоть – всего-то и делов. Он-то другой рукой за наган схватился, вот тут я его и насовсем положил.

– А что наместник?

– Наместник подъехал и говорит: «Что жизнь мне спали – спаси Бог, братци! Жалую каждому по Георгию, а тебе Плаксин ещё и чин хорунжего». Ну мы все хором в ответ: – «Рады стараться!» А я в руках ту катану держу – чудная сабелька и острее бритвы. А Наместник увидел это и говорит: – «Что с боем взято, то свято! Носи, хорунжий, эту катану в память обо мне и сегодняшней стычке?» Вот так я и стал Георгиевским кавалером, да ещё и с японской саблей!

За беседой первый графинчик-то опустел, так мы и другой заказали.

– А как же Вы, Валерий Сергеевич, будучи хорунжим, звание-то офицерское, снова в урядниках оказались на уровне сержанта? Или проштрафился?

– Да был грешок – и грех и смех, да и только!

– Расскажите пожалуйста. Уж очень красочно у Вас это получается, хотя и простыми словами!

– Да особо то хвастать нечем. Офицерское общество полка приняло меня холодно и недружелюбно. Всё же я не из благородных, а из простых казаков. Но я дистанцию держал и к ним не набивался. Это в бою солдат с генералом братья. И вот как-то за ужином в лёгком подпитии, интендант один, подпоручик Кисин, стал говорить, что, мол, в китайскую войну Георгия можно было и за деньги купить? Ну я ему в ответ: – «А чего же ты себе не купил? Денег-то небось много наворовал из солдатской казны?» Он тут подскочил ко мне петушком, хотел значит оплеуху мне врезать. Думал что я по библейским заповедям и вторую щеку подставлю. Счаззз! Он и замахнуться-то не успел, как получил кулаком по рылу и под стол кувырнулся. Потом конечно офицерский суд, опозорена честь мундира и надобно мне с ним идти к барьеру до первой крови. Так я говорю, «первая кровь-то уже была у него из носа. До сих пор сопатка опухшая и бланш под глазом. И вызывать я его отказываюсь. Моя честь не задета и мой мундир чист». А вот он нет! Вызываю, говорит, тебя стреляться, поскоку моя честь замарата оказалась! Ну я вызов принял, только говорю, почему же обязательно стреляться то? Раз меня вызвали на поединок, то и выбор оружия за мной. Так ведь по дуэльному кодексу? Командир наш, полковник Галкин Михаил Иванович, ветеран, заслуженный боец, только усмехнулся. Понял мою хитрость.

– Что же, хорунжий, ты прав! Выбор оружия действительно за тобой. Таковы правила и закон на твоей стороне.

– Тогда, говорю, будем мы не стреляться, а рубиться!

Вот тут-то Кисин и побледнел. Он же интендант. Сабельку-то только для красоты носил. На следующее утро сошлись мы. Он с уставной саблей, а я с катаной. Поскольку она была чуть короче его сабли, то дуэльный кодекс это разрешал. Ну рубака он никакой. Первый же его выпад я пропустил мимо, а вслед ему катаной пониже спины и окрестил плашмя. Он аж взвизгнул, как подсвинок. Ну не убивать же дурака. А на белых-то лосинах красненькая полосочка-то и обозначилась. Тут уж полковник Михаил Иванович дуэль остановил, объявил её законченной, поскольку первая кровь пролилась. Кисина значит в отставку, обратно в деревню, а меня по-тихому сплавили в урядники. Спасибо командиру, полковнику Галкину. Большой справедливости человек, за своих всегда горой стоит. Вот уж воистину – Слуга царю, отец солдатам!