Взвод специальной разведки

— Каково ваше предложение?

Майор уточнил:

— Не предложение, а требование. И первым пунктом этого требования является информация о тех военнослужащих Советской армии, что работали на тебя!

— Почему я должен отвечать прямо сейчас, здесь? Если вы сумели захватить меня, то везите к себе в штаб. Там и будем разговаривать.

Особист улыбнулся:

— Нет, Амирхан, разговаривать мы будем здесь и сейчас. Так кто снабжал тебя информацией?

— Этот человек уже покинул территорию Афганистана. И, насколько мне известно, Союз тоже!

— Вот как? А я только вчера имел возможность лицезреть майора Трофимова. И уезжать он вроде пока не собирался.

Амирхан бросил быстрый взгляд на особиста:

— Кто такой майор Трофимов?

— Амирхан, вот сейчас ты ведешь себя глупо. Нам достаточно посадить Трофимова и полковника афганских вооруженных сил Хабитдина друг против друга, и они быстренько во всем сознаются.

— Так зачем же вы спрашиваете о них меня?

— Из желания проверить твою правдивость. Но, видимо, рассчитывать на нее не приходится. Кстати, если ты считаешь, что вопрос об обмене брата может решиться положительно, то заблуждаешься.

Особист специально тянул время, чтобы старший лейтенант Калинин успел начать операцию по освобождению заложников. Лавка Омана-Амирхана наверняка находится под контролем его людей, и стоит сейчас вывести дуканщика под конвоем, обстановка может принять непредсказуемый характер. И если боевики не решатся на открытый бой в городе с целью освобождения хозяина –  все же им неизвестно, какие силы русских сосредоточены в самом поселке и вокруг него, –  то сообщение о пленении Амира уйдет в Аяд точно, и это может серьезно осложнить работу Калинину, если не свести ее к нулю. В Аяде имеется целая сеть колодцев, потайных мест, даже, возможно, подземных ходов, чтобы надежно спрятать заложников. Да и прятать их всех нет необходимости. Достаточно одного полковника Бобрикова, а остальными элементарно прикрыться. И тогда Калинину придется отступить, а командованию принимать решение об обмене. А отпускать Амирхана никак нельзя. Потому-то Гуреев и проводил ничего не значащий допрос в лавке главаря душманов.

Услышав последнюю фразу майора контрразведки, Амирхан напрягся. Но по-прежнему старался соблюдать спокойствие. Он умел владеть собой.

— Что вы хотите этим сказать?

— Насчет заблуждения?

— Да!

Особист взглянул в глаза врага. И тот прочитал в его взгляде смертельный холод. Майор ответил:

— А сказать я хочу следующее! Что такое для армии потеря полковника? Я уже не говорю о лейтенанте, прапорщике и медсестре. По большому счету, ничего. Обычные боевые издержки. Ничего особенного начальник штаба сообщить не сможет, так как уже сегодня в Управлении соединения начались мероприятия, направленные на то, чтобы минимизировать ущерб, который может быть нанесен из-за откровенности полковника в плену. Тут и смена всевозможных кодов, шифров, штатного расписания и мест дислокации частей, изменение планов, ну и так далее, тебе как выпускнику военной академии должно быть известно, ЧТО делается в этих случаях. Так что полковник, если говорить начистоту, в военном плане для нас и для твоего руководства уже никакой ценности не представляет. Вот если бы он работал на тебя вместо какого-то замполита, тогда да! Тогда дел бы он наделал неслабых. А так…

Амирхан, понимая, что особист прав, задал свой вопрос:

— А как насчет того, что вы никогда своих не бросаете?

— Это все слова!

— Зарубежные средства массовой информации долго и с упоением будут муссировать тот факт, что русские принесли в жертву военным интересам жизнь своих людей!

Гуреев небрежно махнул рукой:

— Плевать, что будут писать и говорить о нас на Западе! А наши СМИ представят ситуацию так, как надо нам. Или, что более вероятно, вообще не упомянут о ней. Как будто, Амир, ты не знаешь возможностей КГБ. Так что рассказывай по порядку и без эмоций о Трофимове. Когда, где и при каких обстоятельствах тебе удалось завербовать его. И в письменном виде, Амир, в письменном.

— Но у меня скованы руки!

Особист взглянул на начальника клуба:

— Слава, переведи ему руки вперед, не снимая наручников.

— Сделаем.

Язык капитана еле проговорил это слово. Гуреев посмотрел на витрину, у которой слушал беседу начальник клуба. На ней стояла ополовиненная бутылка водки.

— Ну, ты даешь, капитан! Что, невтерпеж?

— Так я ж для поддержания формы, майор!

Особист укоризненно покачал головой и сам направился к Амирхану.

Вскоре тот наклонился над кипой стандартной бумаги, держа в руке китайскую цветную ручку. Канцелярские принадлежности были изъяты из запасов той же лавки.

Майор посмотрел на часы. Калинин уже должен начать действовать, но сигнала от него пока не поступало. С чем же связана задержка? Вмешалось командование соединения? Тогда тем более Александр сообщил бы ему об этом! Задержка с «вертушкой»?

Размышления особиста были прерваны сигналом вызова на его портативную рацию:

— Стена! Я –  Олень! Выхожу на цель. Начинаю этап активных действий!

Майор пожелал:

— С богом, Саня!

Но старший лейтенант Калинин уже не слышал его, отключив рацию.

Глава 17