Взводный

Собрав всех радистов, а их набралось достаточно, провели им урок пользования трофейными рациями. Хорошо, что среди моих бойцов попалось два радиолюбителя, это они просто числились радиолюбителями, а на деле оказались крепкими профессионалами, которые досконально разбирались в радиоделе. С помощью знавших немецкий язык бойцов перевели все обозначения на немецких рациях, и назначенные радисты принялись их зубрить, чему очень хорошо помогали тренировки по пользованию вражеской техникой. Всего пара дней усиленных тренировок – и все радисты достаточно неплохо освоили чудо враждебной техники. А кроме обучения, эта пара спецов настроила все рации, в том числе и наши, что стояли в нескольких бронеавтомобилях БА-10.

И вот сейчас я приказал штабным связистам прибыть на колокольню сельской церкви. Она пускай и ненамного, но возвышалась над селом, давая отличный обзор на округу. При постоянной обороне я поостерегся бы устраивать свой НП на колокольне, так как она стала бы одной из первоочередных целей для противника, но сейчас совсем другая ситуация. Своей артиллерии у прорвавшихся немцев не было. А при условии, что с колокольни не ведется пулеметный или снайперский огонь, то и внимания к себе она практически не привлечет. Я тоже не стоял в проеме открыто, а пригнувшись, так что над парапетом была видна только моя голова, да еще и по возможности отдалившись от него, так что не мозолил глаза противнику. Радистов вообще не было видно, а минут через пять прибежал и артиллерийский корректировщик с гаубичного дивизиона со своей рацией. Он исполнял сразу две должности, и радиста, и корректировщика.

Не успели мы устроиться, как спустя несколько минут появились немцы. В свой трофейный, цейсовский бинокль, я отлично видел приближающуюся колонну противника. Сержант корректировщик по моей команде отдал приказ, и позади села грохнули гаубицы, посылая свои первые снаряды в сторону противника. Расстояние для них было детским, меньше четырех километров; спустя несколько секунд снаряды достигли своей цели, и на дороге, ведущей к селу, грохнули первые разрывы, накрыв немцев с первого раза, хотя и не полностью. На дороге остались стоять горящие танки, правда, всего три штуки, а вся остальная техника мигом развернулась из походной колонны в боевую. Отсутствие вдоль дороги канав давало противнику прекрасную возможность мгновенно съехать с нее, что немцы и продемонстрировали, и теперь не представляли собой отличной мишени.

Гаубичному дивизиону пришлось мгновенно менять прицелы, рассредоточивая свой огонь, но с нашей стороны к веселью присоединился минометный дивизион, и тяжелые 120-миллиметровые мины с противным воем устремились к противнику. Поле, по которому немцы шли в атаку, мгновенно покрылось султанами разрывов, которые подняли в воздух массу земли. Однако можно было только позавидовать дисциплине и выучке немецких солдат, буквально через несколько минут они из походной колонны перестроились в боевой порядок, и это под артиллерийским огнем противника.

Сразу после этого я отдал приказ дивизиону УСВ на открытие огня, для сорокапяток еще было рано, слишком далеко. Жаль, что не было времени отрыть орудийные капониры, но вот замаскировать орудия мои бойцы успели, в том числе и маскировочными сетями, которые я выгреб на складе все. Кроме наших масксетей были и трофейные, такой дефицит я греб весь, где только была такая возможность.

Танки с бронетранспортерами, развернувшись в линию, пошли на нас в атаку, а следом за ними и пехота, выгрузившись из грузовиков, которые, высадив пехотинцев, рванули назад.

Буквально на моих глазах поле покрывалось кострами горящей немецкой техники. Несмотря на потери, немцы еще продолжали двигаться вперед, а следом за танками шли бронетранспортеры и пехота, которая укрывалась за их броней. Для стрелкового оружия было еще достаточно далеко, а потому и молчала моя пехота. К тому моменту, как немцы подошли на километр к селу, уже с половину их танков горели, а это около двух десятков машин. В этот момент по моему приказу в бой вступили и противотанкисты, и, не доходя буквально пары сотен метров до села, взорвался последний немецкий танк, после чего уцелевшие бронетранспортеры и немецкая пехота начали отступать.

Еще, когда немцы дошли до полукилометра, в бой вступили пулеметчики, правда, исключительно со станковыми пулеметами, а по мере приближения противника и ручные. Потери у меня пока были совсем небольшие, сказывалось то, что все орудия замаскированы, а кроме того, их много, да и немцы к этому моменту уже понесли достаточные потери. В основном их ответный огонь пришелся на окраинные дома и другие постройки, и многие из них к этому моменту горели.