Взводный

– Вот интересно, из какого инкубатора вас, дегенератов, выпускают? Вы что, все как один такие тупые? Мне становится просто страшно за нашу контрразведку, если ее сотрудники такие, как ты и подобные тебе. Впрочем, об этом пускай болит голова у твоего начальства, а пока ты, недоносок, быстренько напишешь мне и признание в работе на немецкую разведку, и в организации покушения на товарища Сталина, и во всем остальном. Ты не думай, после полевого допроса все ломаются, ты у нас ведь правша, верно? Значит, правую руку не трогаем, это чтобы ты писать нормально мог, а вот левая тебе не нужна, как и пальцы на ней. И не думай, что легко отделаешься, ведь резать можно по фаланге, так намного дольше можно растянуть, а кроме этого, есть еще очень много всякого. Так что, сам все напишешь добровольно, или придется выбивать из тебя показания?

Лейтенант попробовал что-то промычать, все же когда тебя лицом прижимают к столу, говорить не очень удобно.

– Что, не хочешь, а придется. Знаешь, идет мужик по лесу, а ему навстречу бабка с обрезом – и к мужику – ты, охальник, небось меня, старую, изнасиловать хочешь. Мужик ей: ты что, бабка, окстись, и в мыслях не было, а бабка, поигрывая обрезом: а придется, милок. Вот и тебе придется, только другое, не все тебе нужные показания из подследственных выбивать, теперь на своей шкуре испытай, может, после этого как надо работать станешь, если тебя, барана, после этого на передовую рядовым не сошлют.

Тут дверь кабинета открылась, и показавшийся майор госбезопасности спокойно произнес:

– Товарищ лейтенант, я настоятельно прошу отпустить вас своего сотрудника, с ним я еще поговорю о его профессиональной пригодности.

Обернувшись и не отпуская особиста, я в свою очередь спросил новое действующее лицо:

– А вы, товарищ майор, кто сами будете?

– Я? Я – начальник особого отдела армии, майор государственной безопасности Нестеров. Так что, отпустите моего подчиненного или нет?

– А он после этого глупости делать не будет?

– Какие глупости?

– Ну, например, попробует достать свое табельное оружие и выстрелить в меня. Мне ведь в таком случае придется просто убить его, а потом у нас с вами лишний геморрой будет на отписки по этому происшествию.

– Думаю, не будет… Шалыгин, ты ведь не будешь глупить?

– Не-ет, – еле слышно послышалось от лейтенанта.

– Ну хорошо, товарищ майор, надеюсь, хотя бы дисциплина у ваших подчиненных не хромает.

С этими словами я отпустил особиста. Тот, как только я его отпустил, сполз на пол, но, впрочем, почти сразу, слегка пошатываясь и крепко ухватившись за стол, встал.

– Я с тобой, Шалыгин, потом разберусь, а ты, лейтенант, пожалуйста, пройди со мной в мой кабинет.

Поняв, что лейтенант глупить не будет, я спокойно повернулся к нему спиной и двинулся к выходу из кабинета. Майор уже вышел и ждал меня снаружи, в коридоре. Закрыв за собой дверь, так, на всякий случай, мне так просто спокойней было, я отправился следом за начальником особого отдела армии. Наконец мы пришли, его кабинет был явно больше, сев за стол, майор предложил сесть мне рядом, после чего спросил:

– Лейтенант, чай будешь?

– Буду, а если еще и что-то к чаю, то совсем хорошо будет, а то я позавтракать не успел, как пришли, так меня сразу в штаб армии дернули.

Майор, сняв трубку телефона, распорядился, и вскоре нам принесли по стакану горячего и крепкого чая, а также по горке бутербродов. Все это время майор просматривал какие-то бумаги, не обращая на меня внимания. Спокойно выпил чай с бутербродами, майор, видимо, тоже еще не ел, так что мы на пару позавтракали в его кабинете, после чего отставив пустой стакан, майор произнес:

– Ну давай, лейтенант, рассказывай, откуда ты, такой шустрый и наглый, выпорхнул.

– Известно откуда, из окружения, а откуда еще, есть правда еще одно пояснение, но оно того, неприличное.

– Знаешь, таких наглецов, как ты, я вижу в первый раз, чтобы особый отдел ни в грош не ставили, да еще сотрудникам в их собственных кабинетах угрожали и нужные показания выбивали.

– А тут, товарищ майор, или пан, или пропал, если бы я начал играть по вашим правилам, то сейчас из меня выбивали бы признание во всех смертных грехах. А знаете, что тут самое печальное?

– Что?

– То, что мало того что массу невиновных командиров и бойцов к расстрелу приговорят, и это тогда, когда на фронте порой каждый человек на счету, а то, что такие деятели ни одного действительного шпиона не поймают. Вся их деятельность вместо пользы одно большое вредительство. Я не спорю, ваше ведомство крайне нужное и делает очень важную работу, вот только работники тут точно по пословице «Заставь дурака богу молиться, он и лоб разобьет».

– Что поделать, грамотных людей не хватает. Но давай вернемся к нашим баранам. Расскажи-ка мне, как ты из взводного, считай, в командира полка превратился.

Интересно, сколько еще раз мне тут придется повторять свою историю, правда этот майор госбезопасности, судя по всему, вполне адекватный и не спешит с ходу записывать меня во враги народа.