Взводный

Наконец показались наши траншеи, часового старшина не заметил, но зато удалось увидеть, как немцы нырнули в землянку. Быстро подбежав к ней, старшина не стал в нее лезть, а приказал своим парням окружить ее и ждать. Долго ждать не пришлось, буквально через пару минут из землянки показались немцы, двое из них тащили связанное тело.

Отразить нападение немецкие разведчики не смогли, так что спустя минуту уже сами оказались связаны и с заткнутыми кляпами ртами. Их вместе с нашим связанным бойцом затащили обратно в землянку, после чего зажгли коптилку из сплющенной гильзы с куском брезента в качестве фитиля и залитого в нее керосина. Прежде всего освободили старлея, которого скрутили немцы, после чего стали приводить его в себя.

Командир стрелковой роты старший лейтенант Лыков ложился спать как обычно в своей землянке, вот только его пробуждение вышло паршивым. Голова раскалывалась, он не сразу даже понял, что произошло, вот только потом его чуть кондратий не хватил. Когда он наконец очухался, то увидел, что в его землянке, а это была именно она, его окружают немцы. Вот один из них, с погонами фельдфебеля, неожиданно на чистейшем русском языке спросил:

– Ты как, старшой, пришел в себя? У тебя сегодня, считай, второй день рождения, хорошо, что мы немецких разведчиков еще на той стороне увидели и за ними пошли.

Еще не до конца пришедший в себя Лыков увидел еще четырех немцев, только связанных и лежащих на полу. Он перевел взгляд на немецкого фельдфебеля, мало что понимая.

– А ты тогда кто такой? – только и смог он выдавить из себя.

– Старшина Румов, разведка отдельного механизированного полка штаба фронта. Мне, товарищ старший лейтенант, связь нужна со штабом. Где у вас связь, мне со штабом дивизии связаться надо, срочно.

Едва пошатываясь, и держась рукой за гудящую голову, Лыков выглянул из своей землянки и крикнул:

– Трофимов, Иващенко, ко мне!

Через несколько минут в землянку заскочили два бойца да так и замерли в ступоре. В землянке кроме командира роты были шестеро немцев с оружием, а еще четыре фигуры валялись на полу. Из ступора их вывел голос лейтенанта Лыкова.

– Трофимов, проводи товарища старшину к связистам, а ты, Иващенко, проверь часового.

Иващенко тут же убежал, а Трофимов уставился на немцев, но вот от немцев отделился фельдфебель и на чистом русском произнес:

– Веди, Сусанин, только плащ свой дай.

– Зачем?

– Чтобы народ немецкой формой не пугать.

Старшина накинул на себя плащ-палатку бойца, и они пошли к землянке связистов, где старшине с трудом удалось связаться со своим начальством через штаб дивизии, после чего он вернулся в землянку ротного. Тем временем туда же прибежал и Иващенко, доложивший, что часовой на месте и происшествий нет. Лейтенанту только и осталось, что выругаться, ведь кто его знает, часовой действительно просто не увидел сначала немцев, а потом и наших разведчиков или, сволочь такая, проспал все на свете.

Вот так они и ждали в землянке, правда, отпустив бойцов, пока через полчаса неожиданно снаружи не послышалось:

– Эй там, выходить по одному и с поднятыми руками!

Старшина, выглянув, увидел политрука с парой бойцов, вооруженных винтовками, которые, как оказалось, навели их на землянку.

– Ты кто такой? – спросил его старшина.

Ответил ему ротный, который тоже выглянул из землянки.

– Это наш особист, политрук Полищук.

– Тебе что надо, политрук?

– Я сказал, на выход с поднятыми руками!

– Ты что, белены объелся? Если хочешь, можешь сам зайти, только документов у нас с собой нет, сам должен понимать, их в рейд не берут.

– Вот выйдешь – и разберемся.

– Политрук, у меня при себе важные документы, так что никуда я выходить не буду и ничего осматривать не дам. Если хочешь, можешь сидеть с нами, не хочешь, жди снаружи. Скоро за нами прибудет машина из штаба дивизии. Вот и получишь от них подтверждение.

– Последний раз говорю: выходить по одному с поднятыми руками, иначе открываю огонь!

– А я тебе последний раз отвечаю! Никуда не пойду, попробуешь открыть огонь, получишь ответный, и жалеть никого не будем, а если выживешь, то потом ответишь перед штабом фронта.

Политрук Полищук задумался. Когда к нему примчался его штатный осведомитель с сообщением, что в землянке командира второй роты сидят немцы, он, прихватив с собой пару бойцов с винтовками, рванул туда. Немцы, по крайней мере один, действительно там оказались, вот только выходить отказались, да и говорил он на чистейшем русском языке. Да еще и ротный старший лейтенант Лыков выглянул и вернулся обратно, а немец вдруг стал ему угрожать его собственным начальством. Решив все же пока подождать, политрук остался снаружи, тем не менее держа выход из землянки под прицелом. Через полтора часа из штаба дивизии приехала полуторка, в которой оказались начальник разведки дивизии, сотрудник особого отдела и незнакомый старший лейтенант. Выпрыгнув из кузова машины, они подошли к землянке, и незнакомый старший лейтенант крикнул:

– Румов, ты здесь?

Почти сразу из землянки вышел немец, фельдфебель, увидев лейтенанта, тут же встал по стойке смирно и ответил.