Рад, что Вы вошли в работу, и не хотел бы, чтобы Вы отвлекались от нее чем бы то ни было (хотя бы переводом Августина[353], который требует так много времени и труда). Теме Вашей статьи в философском сборнике я сочувствую (повидимому она несколько близка к теме о природе науки[354], напечатанной мною в Лопатинском сборнике). Выдержать план сборника только на темы или только по школам нет возможности да и нужды. Я его налаживаю. Аскольдов уже обещал, П<авел> Ал<ександров>ич очень ненадежен в своих обещаниях. Но я уже сейчас по тому, что имеется, вижу, что сборник будет, и, вероятно, содержательный, по крайней мере, я прилагаю все меры и заботы. Князь обещает об онтологических основах трансцендентального метода, а я, вероятно, о философии и религии. Будем печатать в будущем году сочинения Чаадаева, приобретаемые от Гершензона[355]. Время Баадера все неопределенно. Евгения Казимировна здесь, мы виделись. Павла Александровича давно не видел. У него хворает жена почечными камнями. Григорий Алексеевич возвратился из Риги и едет в деревню. "Болезнь" его — увы! — прежде всего российская! В Риге его выдерживают от нее, и он поправляется быстро — пока. Относительно Бруно[356] я мог пока обменяться мнениями с Маргаритой Кирилловной (которая Вам писала и еще напишет). Мы решили окончательное решение этого вопроса отложить до возвращения Григория Алексеевича и выздоровления Евгения Николаевича (который прихворнул). Но у нас обоих Ваш план вызывает сомнение с той стороны, что ведь Бруно нам чужд по историческому своему значению и приближается лишь как натурфилософ, но и то пантеист. Даже если и признать ценность такого издания, было бы естественно предпринять его не "Пути", но Психологическому Обществу, и особенно нам неудобно начинать им "Библиотеку философов", другое еще дело, если бы был издан уже Баадер, может быть, Плотин, еще кто-либо; здесь примиряющим моментом явяется, конечно, Ваше предисловие, а располагающим Ваше увлечение и специализация на этой эпохе. Так стоит пока вопрос о Бруно.