Взыскующие града

Теперь о Волжском. По моему предложению ему поручается монография обычного размера о Достоевском. Мы не знаем лишь мнения Бердяева, который последнее время почему-то против него, но, раз он выходит сам, то этим вопрос решится, я думаю он также не будет спорить. В Вашем согласии я не сомневаюсь, но все-таки напишите. На очередь у нас поставлено издание некоторых сочинений князя Одоевского: "Русские ночи" и других (Вы не знаете его?), Чаадаева, кое-что Белого (которому Маргарита Кирилловна ссудила и вот — в отработку). Из философских классиков намечаются избранные сочинения Фихте (Кубицкий и Успенский с предисловием Трубецкого), Баадер, Шеллинг (которого я прочу пока для Николая Александровича). Проект сметы изданий (примерный), как он определяется на ближайшее время, Вы получите.

Сборник о русских мыслителях, то есть о тех, о которых не будет или не может быть по тем или иным причинам монографий (Киреевский, Чаадаев, Федоров и подобные) имел в виду главным образом Николая Александровича. Но повидимому, этот проект становится излишним.

Умерла сестра Толстого — монахиня Мария Николаевна. М<ихаил> Ал<ександрович> Новоселов передавал мне, что в одном из последних писем к нему она отзывалась о Толстовском сборнике и выделяла и особо похвалила Вашу статью, сказавши, что вот это — все верно. Вам это, наверное, приятно будет узнать.

Большим ударом для всех нас является удаление Синодом Экземплярского за статью в Толстовском сборнике из профессоров Академии[1145]. В действительности здесь, кажется, интриги. Ужасно больно за поругание Церкви, которое творится, и кажется, все больше и больше, что нет выхода из этого положения вне катастроф.

Григорий Алексеевич, слава Богу, остается хорош, как и был, для меня это большая поддержка в истории с Николаем Александровичем. Маргарита Кирилловна по прежнему относится к делу горячо и серьезно. Но у меня такое чувство, что в отношении ее к Николаю Александровичу что-то подломилось после всего и наступило нечто вроде разочарования. Ведь у нее, конечно, не могло быть той личной привязанности, которая делает для нас столь мучительной эту историю. И страшно заботит меня будущее Николая Александровича. Тем более, чем беспечнее и безогляднее он сам.

Пока прощайте. Обнимаю Вас и крепко целую. Христос с Вами! Привет всей Вашей семье.

А Свенцицкий, кажется, оттаял и начинает новый цикл, по разным признакам судя[1146].

Любящий Вас С.Б.

371.     Н.А.Бердяев — В.Ф.Эрну[1147] <21.03.1912. Киев — Рим>

21 марта 1912 года,

Киев, Пушкинская, 10