Взыскующие града

<…> С лазаретом у нас дело идет очень хорошо. Щукин[1595], раньше изъявлявший желание быть полезным РФ обществу, прислал все бельевые материалы рублей на 500, одна дама пожертвовала кровати, есть пожертвования и деньгами в несколько сот рублей, а ведь сборы еще не начинали. Собрание членов Об<щест>ва с докладом о лазарете — завтра <…> Вчера я перебрался в свю настоящую комнату, которую Мария Михайловна сумела очень мило обставить. На столе расставила фотографии, повесила икону с лампадкой, и вот пишу тебе отсюда первое письмо <…> Вчера Вячеслав заставил меня прочесть ему письма "об имясловии". От второго письма он пришел в настоящий восторг, и это еще раз возбудило во мне желание в ближайшие же месяцы написать все письма[1596]. Это исполнимо только при одном условии: если достану урок. <…>

525.     В.Ф.Эрн — Е.Д.Эрн <21.09.1914. Москва — Тифлис>

21 сентября 1914 г.

<…> Последнюю неделю я чувствовал себя плоховато, должно быть от ужасной погоды, хотя носа на улицу не показывал и все принимал ванны. Вчера к счастью погода прояснилась, и я вышел в Университет даже при солнце. Я ожидал, что студентов будет не больше 5-6 человек, ибо курс специальнейший и интересно лишь единицам. На самом деле пришло человек 35, и несмотря на то, что я ругнул немцев и отстаивал идею национальной философии, проводили меня дружными аплодисментами. В это время был у нас Рачинский, приехавший за тезисами наших речей. Когда он увидал мое заглавие: "От Канта к Круппу", он страшно заволновался и обронил М<арии> М<ихайловне>, что этого он не позволит. Когда М.М. рассказала об этом Вячеславу, спавшему во время визита Рачинского, Вячеслав страшно рассердился на Рачинского и тутти эуанти за то, что они ко мне так недоверчиво относятся. Несмотря на мои уговоры, он поскакал вниз к телефону и прямо сказал Рачинскому, что отказывается в виде протеста от участия в заседании. На Рачинского это подействовало ошеломляюще, Вяч. смутился и сказал, что сейчас поедет к Рач<инскому> изъясняться. Я решил ехать с ним, чтобы окончательно ликвидировать "инцидент". Г.А. страшно волновался, вплоть до слез, и все настаивал, что я делаю что-то ужасное. Когда я разъяснил содержание речи и воззвал к свободе мысли, которая должна быть священной для всех членов РФ общества, он постепенно успокоился[1597]. Т.к. мы много раз целовались и так как Г<ригорий> А<лексеевич> с истинной сердечностью ко мне относится, то "инцидент разрешился", и тем не менее из обмолвок Г<ригория> А<лексеевича> я понял, что он волнуется от того, что волнуется Трубецкой, от того, что волнуется Маргарита Кирилловна, от того, что волнуется Булгаков. Между ними идут какие-то сепаратные разговоры обо "мне", и все они очень боятся "меня". Сегодня утром приехал Рачинский и сказал, что "все они" решили в содержание статей не вмешиваться и предоставить каждому оратору полную свободу. Из этого я заключаю, что вчера у "них" было обсуждение "проблемы неистового Эрна", и это меня настраивает даже весело <…>

526.     В.Ф.Эрн — Е.Д.Эрн <23.09.1914. Москва — Тифлис>

23 сентября 1914

<…> Вчера приехала Вера[1598] с Димочкой[1599], и дом очень наполнился. Димочка прелестный мальчик, с нежным голоском и копной льна на голове, и очень смирный и добродушный. Я конфисковал у Веры несколько фотографий для себя. Лидия занимается на курсах Каспарянца[1600] — чтобы сдать весной экзамен за седьмой класс и в консерваторию у Вильшау[1601]. Теперь она стала вставать в семь часов, так что я ее вижу только за ужином. Ввиду двойственности ее занятий, я называю ее «двуединой ученицей». Она смеется. Вчера привезла с собой кота £Серба", который, можно сказать, в семье Ивановых занял самое видное место[1602] <…>

Волнения с моей речью все продолжаются. Г<ригорий> А<лексеевич> вчера много говорил с Вячеславом, а Булгаков со мной. Я правду сказать очень мало их понимаю и вчера вместо всяких разговоров приступил к писанию речи. Очень боюсь, что она выйдет все-таки "трудной", несмотря на всю свою остроту. Ну как Бог даст. Меня ужасно трогает, что ты так ждешь моих писаний и так веришь, что я напишу что-нибудь дельное и нужное. В тебе есть какая-то удивительная гармония и мера в этом отношении. Ты относишься к моим работам именно с тем самым чувством, которое живит, радует и вдохновляет. Только будь терпеливой. Ничего хорошего скоро сделать нельзя. Сегодня был удивительно хороший сухой день. В воздухе носились пылинки снега. И мне сразу от дня этого стало хорошо. Очень жду наступления морозов, я буду чувствовать себя совсем иначе <…>

527.     В.Ф.Эрн — Е.Д.Эрн <25.09.1914. Москва — Тифлис>

25 сентября 1914 г.