Взыскующие града

Дописали ли Вы свое "письмо" ко мне о войне? Если не хотите печатать, то хоть для моего личного употребления пришлите. Религиозно-философское общество в этом году проявляло довольно оживленную и "патриотическую" деятельность: зубоскальствуйте себе на здоровье! А вот Вам послушание: оснуйте в Нижнем, на страх интеллигенции горьковской, религиозно-философское общество с Вами — председателем и А.С. Мишенькиным — секретарем (или наоборот), поищите преподавателей семинарии, Мельникова раскачайте, м<ожет /> б<ыть />, гастролеры будут и кирилломефодийствуйте наздороье. Оному кандидату в председатели или секретари будущего Нижегородского религиозно-философского общества мой привет. Печатание Шмидт замедлилось из-за моей занятости и медлительности о. Павла.

Привет Ольге Федоровне и детям Вашим. Елена Ивановна шлет отдельный привет обоим. Да хранит Вас Заступница Небесная.

Целую Вас. Любящий С.Б.

564.     М.К.Морозова — Е.Н.Трубецкому[1691] <22.03.1915. Михайловское — Бегичево>

Христос воскресе, мой дорогой!

Надеюсь, что хорошо говел и хорошо проведешь Пасху! Надеюсь, что тебе по крайней мере принесут мир душевный твои безумные поступки. О себе мне не хочется говорить, я очень страдаю и не примиряюсь с твоим отношением ко мне. б этом довольно, ты и так знаешь, каково мне! И зачем?! Понять не могу и никогда не пойму! Впрочем, делай как знаешь! Вся моя душа кипит и возмущается! Ну довольно об этом! Я говела очень хорошо и без всяких ужасов и верю, что Бог простит, что Он Любовь и Милосердие, а не палач людей! Люди же ничтожны бесконечно! Причащалась я в Четверг. Вчера мы с Микой ездили к Троице к Плащанице. Чудная была служба! Как-то неизмеримо сильнее чувствуешь Православие и Россию там! Рака мощей св. Сергия на меня всегда потрясающе действует! Слова Ключевского, что пока она есть и притекает к ней народ, до тех пор стоит Россия, вдохновенны. Когда прикладываешься, то как будто приобщаешься лучшей, святой душе России! И этот национализм святой, и не о гордыне он говорит, и не Бернгардовичи и Францевичи его сочиняют, а он у нас есть, и давно нам дан, только надо его воскресить и освятить по-новому. Какая чудная толпа у Троицы, настоящие коренные мужики и бабы — богомольцы! Во всяком случае с безличным либерализмом я не примирюсь и с "Русскими Ведомостями" я не пойду. Надо, чтобы было сказано настоящее слово для общественного сознания, кроме критики и запрещения. Об этом надо думать и я глубоко благодарна Струве, что он подымает этот вопрос, а каждый свободен думать по-своему. Ну, до свидания! Я испытываю огромное внутреннее препятствие по отношению к тебе, что-то мне мешает быть близкой к тебе, я сдержана не нарочно, а потому что не могу. А ты наверно наоборот — тебе это-то все и нравится! Потому что это не жизнь, а теория и сентиментальность.

565.     В.Ф.Эрн — Е.Д.Эрн <23.03.1915. Москва — Тифлис>

23 марта 1915 г.

<… /> Статья о Царьграде напечатана сегодня в пасхальном №[1692], и в то же время редакция написала статейку по поводу нее! Так что с одной стороны они меня ценят, а с другой все стараются что-то "оговорить" и глуповато выходит. Я и рад. Этим сами они создают мне в "Утре России" "автономное" положение, — и я таким образом никак не буду ответственен за то, что они пишут в других отделах (иногда очень скверно) <… />

566.     Е.Н.Трубецкой — М.К.Морозовой[1693] <24.03.1915. Москва — Михайловское>

24 марта, вторник

<… /> Получив твое последнее письмо, я сначала рассердился на абсолютное непонимание меня, которое там высказалось. Хотел тебе написать на эту тему, что если после стольких лет, что ты меня знаешь, ты не научилась отличать меня даже от "Русских Ведомостей", то, значит, не стоило со мной и знакомиться. Почувствовал я себя и вообще лишним для тебя: когда меня нет, — в кругу твоих немецких профессоров русского национального чувства царит полное дружеское согласие, которое один я нарушил бы резким диссонансом. По твоему письму выходит, что они тебе гораздо ближе и нужнее меня. И я хотел тебе сказать — "ну и ступай к ним, зачем тебе я?"

Все это я хотел тебе написать, и по отношению к твоему письму все это и многое другое было бы справедливо. Но тут вдруг меня захватила тоска по тебе; больно и тяжело мне стало почувствовать себя без тебя на праздниках. Ты кипишь и негодуешь, и я тебя понимаю, потому что мне до боли хочется тебя видеть, забыться с тобой и крепко накрепко тебя расцеловать: от того это твое умышленное милое непонимание, упреки в космополитизме и т.п. — Я так же, получив твое письмо, в раздражении и досаде стал разыскивать в твоих словах и поступках следы "немецкого" твоего происхождения, хотел выругать тебя "немкой" и т.п. Но тут мне вдруг представилась милая катастрофическая бровь, слезки и отогнутые углы рта, так живо напопминающие ревущую Марусю. И вдруг — вместо гнева — прилив нежности к этой милой, дорогой и бесценной "немке".