Взыскующие града

Поздравляем Вас с праздником Рождества Христова. Да пошлет родившийся в Вифлееме Господь мир в Вашу душу! Слышал от М<ихаила> А<лександровича>[699] о Вашей новой неудаче и скорблю о Вас. Дай Вам Бог сил и бодрости справиться и как-нибудь выкарабкаться. За все это время ничего ни от Вас, ни о Вас не имел, кроме этого коротенького известия и истолковывал это в том смысле, что Вам не до писем.

Мы живем, пока Бог грехам терпит. Время и сила низости Карамазовской помогли пережить наше горе, давшее испытать много и благодати Божией, оставляющей однако, ее недостойных и отвращающейся от одебелевших сердцем. В сегодняшнюю Христову ночь будем впервые вспоминать о рождении от нас ушедшего.

Мы несколько раз уже собирались уезжать отсюда, но всякий раз удерживал тихий зов могилы. Теперь определили отъезд на 2-е января, так что с 4-го будем в Москве, и начнется мой беличий бег. Эрн сдает экзамены в Москве, дела его, очевидно, сносны. О здоровье М<ихаила> А<лександрови>ча знаю лишь из его писем. Если можете, дайте знать о себе сюда или в Москву по прежнему адресу. Христос с Вами!

Обнимаю Вас крепко. Если нужны какие-либо справки, хождения и подобное, пишите без стеснения.

Ваш С.Булгаков

1910 год

150.     А.В.Ельчанинов. Дневник[700] 01.1910. Сeргиeв Посад>

На все доводы он <Флоренский> говорит одно: "Я хочу настоящей любви; я понимаю жизнь только вместе; без "вместе" я не хочу и спасения; я не бунтую, не протестую, а просто не имею вкуса ни к жизни, ни к спасению своей души — пока я один. Если меня будут спасать, я не стану протестовать, но сам не хочу. Ты говоришь о старце; я советовался много раз, и всякий раз мне говорили: подожди, перетерпи, это пройдет; я жду — может быть это действительно самое лучшее".

151.     В.Ф.Эрн — Е.Д.Эрн[701] <21.01.1910. Москва — Тифлис>

Милая, дорогая и любимая моя девочка! Только что опустил открытки мамочке, в которых изложил все интересные и для тебя сведения о Домночке. Что касается меня, то я еду самым обыкновенным образом. Единственная особенность этого моего путешествия заключается в том, что я решил дорогой заниматься. Напившись утром молока и закусив пирожками, я преспокойно погрузился в чтение взятых в корзинку книг — получилось недурно — сразу два зайца — и дорога проходит незаметнее, и экзаменационные карманы пополняются. Пожалуйста, ты напиши мне немедленно письмо, чтобы я, приехав в Москву, сразу мог иметь о тебе весточку. Как твоя спинка? Тысячу раз целую твои ручки и ножки, а также ручки и ножки нашей дорогой девочки. Горячо и нежно обнимаю твою чудную абиссинскую фигурку. Привет всем. Христос с тобой! Всем сердцем твой Володя.

152.     А.В.Ельчанинов. Дневник[702] <25.01.1910. Сергиев Посад>

I/25

Сегодня как будто прояснело. Пришел к нему — он один, пишет. Вид светлый, тихий.

— Смотри-ка: я Антонию[703] письмо пишу. Почти уже написал.

Я было не поверил.

— И не только Антонию; вот еще одно — совсем готово. И кому?! Девице!! Только, Антонию я еще может быть не пошлю. Ты сам посуди — что он может помочь, а что я написал — все-таки польза — объективация. <…> Разговор на этом оборвался и начался снова по поводу еп. Гавриила[704]. Вчера он служил у нас литургию, и я был поражен той торжественностью и значительностью, с которой он провел ее. Я спросил об этом Павла.