Взывая из бездны

Он облокотился о стенку, выронил закладку и задумался. Очень быстро в его голове стали проноситься мысли, которых он не думал. Они генерировались сами собой в произвольном порядке. На долю секунды ему показалось, что это не он сам думает, а где-то неподалёку в чёрном-чёрном доме, в чёрной-чёрной комнате сидит чёрный-чёрный дядька в белом-белом халате и, нажимая на кнопки, управляет его мыслями.

Он резко повернул голову, желая увидеть того самого дядьку, нажимающего кнопки, но увидел только Александра, с усердием долбящего то по клавиатуре, то по мышке. Кондрат было улыбнулся, но тут же снова стал серьёзным.

- Метафора? - подумал он, не различая чётко думал ли он или произносил это вслух. - Кнопки, мысли... А вдруг... Тсс!

Тут он зажал себе рот, ибо ему почудилось, что он и впрямь это говорил. Его вдруг посетила мысль о том, что он выглядит как параноик. Резко оглянувшись, он столкнулся со стеной. По голове прошёл гул, переходящий попеременно из одного уха в другое. Он сел на корточки.

В руке до сих пор была книга в голубоватой обложке. Кондрат снова взглянул на неё, вспоминая что же он собирался с ней сделать. Голова болела, в ушах гудело, а в правом ухе ещё и звенело. Он аккуратно, будто ЖК экран монитора, стараясь не поцарапать, положил книгу на пол.

- Как всё это низко, - произнёс он слабым, но твёрдым голосом, - всего лишь внутренняя убеждённость.

- Конечно низко, - услышал он голос Александра, - сижу тут, а вон скока крыш. Снайперами там засели и стреляют. Во гады!

Кондрат слабо повёл ухом - он не слушал, что ему ответил Александр, но внутренний голос подсказывал, что что-то пошлое. Сунув руку в карман, он наткнулся на шуршащую бумажку, потянул за неё и вытащил 100 рублей. Помял их немного в руках и сунул обратно. В нём нарастала некая решимость. Оперевшись правой рукой об пол, он встал на одно колено, помедлил секунд пять, и встал в полный рост.

Ещё раз обведя мутным взором помещение, он поплёлся к двери. У него была цель, которую он нечётко ощущал, но этого нечёткого ощущения было достаточно, чтобы подвинуть его туловище в нужном направлении. Шёл он медленно, пошаркивая, но при этом тихо, мягко ступая ногами в ботинках на твёрдой подошве. Он почти крался; неудивительно, что Александр не заметил, как остался один в помещении. Обнаружил он это только когда через почти полчаса игры его вдруг похлопали по плечу.

А Кондрат тихо приоткрыл дверь и с каким-то безнадёжным выражением на лице пошёл прочь от кабинета. Краем глаза он видел, как волна недоумения прошла по стоявшей близ дверей очереди, но ему было по барабану. Мыслями в частности и всем сознанием в целом он погружался сам в себя. Делал он это непроизвольно, как бывает, когда стоишь в длинной очереди несколько часов, и вот, когда, наконец, всё куплено и оплачено, осталось только упаковать деньги в кошелёк, вас вдруг отталкивает стоящий позади небритый мужик и сам начинает покупать. В этот момент обычно уже не хочется обращать внимания на грубость, не хочется задумываться о несовершенстве мира, хочется лишь взять своё и уйти. В какой-то мере сейчас ему не хотелось противиться тому, кто занимал его место в голове. Он доверял этому кому-то.

На мгновение Кондрат даже подумал, что неплохо было бы вообще отказаться от возможности управлять своим телом, оставить этот мир. Но его одёрнул тот некто, что засел в его голове и управлял им. Кондрат не разбирал, что ему говорили, он не был даже уверен говорили ли. Он чувствовал, будто ему поют колыбельную на языке, не имеющим слов.

Глаза его стала застилать пелена. Он будто отдалялся куда-то вдаль, подальше от собственного взгляда, как стоящий на эскалаторе человек уезжает от внешнего мира в глубины метрополитена. Разница была в том, что, доехав до своей остановки, человек мог снова подняться на поверхность, очутившись уже в другом месте, а Кондрату казалось, что если он сейчас опуститься в глубины себя, то не сможет и не захочет выйти на поверхность.

Долю секунды, а может и более, может эта секунда была чем-то большим, он увидел самого себя со стороны. Вот он идёт по коридору, мимо идут люди. Лица у них были в тени, может это было от того, что он не вглядывался в них. Неподалёку впереди открывалась дверь с врезанным в неё стеклом, а оттуда выходил человек, попивающий что-то из белой кружки. На нём были чёрные только что отглаженные брюки со стрелками, белая рубашка и развязанный серый галстук. Человек улыбался.

Секунда, отпущенная Кондрату, прошла, видение поплыло и отдалилось, превратившись в картину на стене. Он стоял посреди своей комнаты, держа в правой руке только что снятые ботинки. Его клонило в сон, голова будто налилась свинцом. Проверив заперта ли входная дверь, он сел на первую попавшуюся мягкую поверхность.

И он погрузился в сон.