Взывая к мифу

Чего не хватает нашей современной культуре, так это мифов и ритуалов, придающих значимость жизни женщины вне зависимости от того, что связывает ее с мужчиной, будь он ей отцом ли, братом ли, мужем ли. «Что могут сделать ритуалы, так это превратить необходимую и нудную рутину в нечто богатое, удовлетворяющее и наполненное смыслом», – так говорит нам Брюс Линкан в своем обсуждении инициации женщин в племенах навахо. Как мы уже говорили, ритуал – это миф, трансформированный в действие. Это все можно наблюдать на примере индейских племен. Их ритуалы выражают их же мифы в движениях тела. Миф порождает ритуалы, но и ритуалы порождают мифы. Роль женщины в ритуале инициации у навахо – вынашивать детей, выращивать урожай и обеспечивать пищей, которая поддерживает жизнедеятельность. И каждому такому акту соответствует свой миф, наделяющий его значимостью. «Считается, что каждый раз, когда какая-то женщина проходит обряд инициации, мир спасается от хаоса, так как основополагающая сила творчества обновляется в ее существе»[225].

Ритуалы и мифы навахо придают смысл тому, что женщины делают день ото дня, и возвышают их над скукой, бессмысленностью и отчаянием. Среди навахо не распространены конъюнктурные уловки, направленные на сохранение мужской гегемонии, продолжает Брюс Линкан. Их мифы формируют ритуал жертвоприношения и прославления, в них обыгрываются смыслы и значения тех действий, которые женщина будет выполнять всю свою жизнь и которые иначе были бы гнетущей рутиной. Ритуалы этого рода демонстрируют, что миф навахо состоит в том, что женщины спасают мир от хаоса.

Освобождение значит и для мужчин, и для женщин, что они свободны быть теми, кем являются по своей сути, по своей природе. Это значит жить и действовать на основе своей принадлежности к какой-либо социальной группе. Свобода от искусственных или культурных ограничений – это свобода развиваться так, как велят тебе и твое тело, и твой ум, и твой дух. Освобождение означает также умение использовать свои силы бессознательной природы, которые обычно связываются с женскими способностями, такими как телепатия и интуиция[226].

Мужчины отказывают женщинам в освобождении ценою того, что сами становятся рабами. Если у тебя есть раб, то это значит, что ты причастен к такому явлению, как рабство; хозяин превращает своего батрака в раба, но одновременно сам становится рабом своего раба. Ни один мужчина не может отказаться от освобождения женщин без того, чтобы самому потерять свободу. Однако свобода не существует в отрыве от ответственности. А поэтому освобождение женщин означает необходимость им взять на себя свою часть ответственности, пропорциональную степени своей свободы.

В условиях нашей современной бизнес-культуры весьма обнадеживает то, что советы директоров некоторых больших корпораций находят «женские подходы» (то есть те, которые в большей степени делают упор на эмпатию и чуткость) к решению проблем, имеющие свои преимущества. Некоторые женщины в бизнесе и политике, такие как Маргарет Тэтчер или Джин Киркпатрик, на своем примере доказывают, что женщины могут добиваться успеха, будучи столь же твердыми, как и мужчины. Но следует ли женщинам бороться с недугами общества и культуры, в которых все еще доминируют мужчины, перенимая у последних их не слишком привлекательные характеристики? Безусловно, это не так.

Давайте вспомним ту молодую женщину, чьи сновидения разбирались на психотерапевтическом сеансе в главе 11, посвященной принцессе Шиповничек. Эта женщина отличалась телепатическими способностями, «которые должны были на примере того сна продемонстрировать (как она удачно пояснила), что женщина была сообразительней и эффективнее, чем кто-то мог бы про нее подумать».

Джон Стейнбек в своих «Гроздьях гнева» показывает нам то огромное и глубокое уважение, с которым он рисует образ Ма Джоуд как архетипичной «матери-земли», благодаря которой держится, не распадаясь, семья эмигрантов. В мире Стейнбека женщины обладают внутренне присущим им пониманием циклического бессмертия, а с материнством женщина вступает в свои исконные права особой (природной) стихии. Именно таким образом плаксивая молодая девушка Роза Шарона становится в ряд великих матерей в заключительных строках романа «Гроздья гнева». Оказавшись по причине сезонных ливней и постоянного отсутствия работы в бедности и нужде, семья Джоуд находит пристанище в старом амбаре и натыкается там на мальчика и его отца (еще одного рабочего), находящихся на грани голодной смерти. Роза Шарона недавно потеряла своего новорожденного младенца, ее грудь опухла от молока. Она и Ма молча на каком-то интуитивном уровне общаются друг с другом:

Мальчик вдруг закричал:

– Да он умирает! Я вам говорю, он с голоду умирает.