W: genesis

– Повторю: такие как я стараются свести кровь и смерти к минимуму. Мне все равно кто передо мной, я попытаюсь его спасти. Больные дети с территорий подконтрольных Республике или больные дети с джиханских земель, – думаете я делал различие? – улыбка на лице Паэльса приобрела оттенок печали, но благородной что ли. – Кроме того, под конец стало непонятно где свои, а где чужие. Все дрались против всех, в последнем бою, как я слышал, схлестнулись какие-то совершенно чудовищно огромные массы людей… И не совсем людей, даже вовсе нелюдей. Все убивали всех, убивали всякого, до кого могли дотянуться, ближний убивал ближнего… Кстати, ранения свои, по разным сообщениям, вы получили, защищая именно джиханских детей.

– От кого? – спросил ты, сжимая и разжимая кулак.

– От рейхана.

– Судя по названию, подвид джиханов?

– В некотором смысле, – согласился доктор. – Рейхан, иначе «над законом» – предводитель джиханского движения. Самый сильный, самый ловкий, самый хитрый, самый во всех отношениях… Короче говоря, тот, кто в естественном полузверином отборе той буйной эпохи показал себя наиболее успешным в устранении конкурентов. Правда, именно тот, с которым вы сражались, показал себя таковым намного, намно-о-ого раньше.

Ты садишься на кровать, аккуратно свесив ноги, машинально потирая больное колено, почесывая щеки и подбородок. За те дни, пока ты сам за собой ухаживал, они порядочно заросли темной щетиной. Смотришь в окно: впервые за период твоего пребывания появились серо-серые облака на фиолетово-голубом небе. Похоже, скоро будет дождь. Надо бы выйти на улицу, подумалось тебе. Здесь сидеть решительно противно. Почему-то от услышанного внутри появилась не то сосущая пустота, не то усталость. Не хотелось больше говорить о прошлом. И все же…

– Какие новости пришли о Хао? – раз уж начал выяснять, нужно дойти до конца.

Доктор тоже о чем-то задумался, сидя в неглубоком кресле.

– Прошу прощения? – переспросил он.

– Вы сказали, что этот Хао жив. И вы получили о нем какую-то информацию, – пояснил ты.

– А, да. Последние десять лет, когда все худо-бедно утихло, он, дойдя до Святой Земли, – так мы ее тут называем, уж простите за высокопарный слог. – дойдя до Святой Земли там их и провел. Никто не знает чем именно он занимался, никто за десять лет не смог подобраться к его обиталищу ближе, чем на сто миль. Собственно, слукавлю, если скажу, что новое правительство сильно этим озаботилось или очень старалось, – произнес Паэльс. – Не чета Республике, о-хо-хо. М-да… М-да-а… Сами понимаете, крушение столь массивной надгосударственной структуры, как Мировая Республика, не могло произойти без последствий, без сучка, без задоринки, так сказать. «Сучков» навырастал воз и маленькая тележка, включая экономические, политические, общественные реформы, разные другие преобразования. Плюс с десяток, а то и больше локальных военных конфликтов, борьба с оставшимися джиханами, с контрреволюционерами, с непримиримыми сторонниками Республики, а такие тоже нашлись… К моему вящему удивлению. В общем, не до того было. Революция-с, – доктор снисходительно развел руками. – Первые год-два многие говорили о Хао и о том, как же с ним поступить. Почему он безмолвствует, почему бездействует. Но раз он исчез, а сделать ничего с его ситуацией не выходило, то и мир потихоньку о нем позабыл. А учитывая… репутацию тех мест, – имею в виду Святую Землю и ее окрестности, – то отсутствие новостей – исключительно отменные новости. И десять лет ничего не происходило.

– Но теперь он дал о себе знать? – ты старался не перебивать собеседника, ловя каждое слово.

– Верно, собственно неделю назад… – Паэльс тяжело вздохнул. – Приблизительно сразу перед тем, как вы очнулись.

Тут доктор повел себя странно: зачем-то оглянулся по сторонам, хотя в твоей палате сидели только вы вдвоем, придвинулся ближе к тебе и принялся горячечно бормотать голосом на тон ниже обычного.

– Я почему-то думаю, что подобное совпадение ой как не случайно, дорогой вы мой маршал. Не судите меня превратно, я не сторонник мистификаций, обыкновенные совпадения за таинственную закономерность не принимаю, все же я человек медицины, человек науки, но… Но я разного повидал и от нашего брата, и от вашего. Я знаю, на что вы были способны. Поэтому не могу отделаться от чувства, что вы скажете свое слово в судьбе Хао. Или он в вашей.

Его лицо почему-то наполнилось болью и состраданием, похоже – неподдельным. Такая реакция тебя несколько смутила.

– О моем выздоровлении ведь тоже умолчать не вышло? – тихо спросил ты. Доктор в ответ отрицательно покачал головой.

В дверь осторожно постучали. Вы оба обернулись: вошла Лиза и сообщила, – все на том же обрубленном, изуродованном диалекте вашего с Паэльсом языка, – что пора завтракать. Он глянул на часы.

– Ба, сколько времени! Засиделся я с вами, дорогой мой, – доктор встал и размял шею. – Давайте не будем нарушать режим и покушаем. А поболтать всегда успеем. Идет?

Киваешь.

Он ободряюще улыбнулся и направился к выходу. Уходя, мужчина в халате обернулся.