W&H (СИ)

Гарри с Уэнсдей провели выделенный на занятия в клубах час с Фестером. Хоть он и морщился, но съел свою еду, а затем несколько минут изображал удушье. Остальное время говорил мужчина, Гарри изредка вставлял свои реплики, а Уэнсдей просто молчала, сверля стену недовольным взглядом. Её дядя рассказывал забавные, хоть и зачастую весьма мрачные истории, а также кратко прошёлся по своей семье, вызывая у Гарри невольную улыбку. А под конец выдал несколько весёлых фактов о детстве своей племянницы, чем вызвал у Гарри смех, а у его подруги — мрачное выражение лица.

Хоть первое знакомство у Гарри и Фестера не заладилось, но впоследствии мужчина показался ему весьма весёлым и добродушным человеком. Да, он был своеобразен, относился к жизни и смерти людей с насмешкой, но, как позже выразилась сама Уэнсдей, её дядя в семье самый добрый и отзывчивый человек, неспособный причинить кому-либо вред. Говорила она с несомненной теплотой, но так, словно он душевнобольной. Гарри подумал, что в странной семье Аддамс именно Фестер является самым нормальным, раз остальные его таковым не считают.

Друзья договорились встретиться позже, в одиннадцать вечера, и вместе спуститься в помещение «Белладонны». Гарри был доволен, что в этот раз Уэнсдей не смогла скрыть от него что-то важное.

***

— Я извинилась дополнительные два раза. Не понимаю, что можно сделать ещё.

Гарри с Уэнсдей шли по коридору в сторону тупика со статуей Эдгара Аллана По, тихо переговариваясь между собой. На плече девушки замер Вещь, выбивая какой-то мотив своими пальцами. Кажется, он был чем-то доволен.

После слов подруги о том, что она извинилась уже два раза, Гарри понял, почему Инид выглядела такой радостной весь сегодняшний вечер. Он не без гордости подумал о том, что это наверняка его слова повлияли на то, что несгибаемая Аддамс всё-таки наступила на горло своей гордости и попросила прощение… ещё раз.

— Дай ей время остыть, — слегка подумав, ответил Гарри. Он не стал рассказывать, что видел счастливую после извинений Уэнсдей Инид. — Думаю, утром у вас всё нормально будет.

— У нас и так всё нормально, — фыркнула Уэнсдей.

Гарри промолчал и лишь бросил взгляд на Вещь. Тот посмотрел в ответ, если его движение обрубком можно так охарактеризовать.

Уэнсдей подняла руку и два раза щёлкнула пальцами — статуя быстро и почти бесшумно отъехала назад, пропуская мимо себя двух учеников.

— Дядя Фестер? — позвала Уэнсдей, спускаясь по лестнице вниз. Рядом шёл Гарри, рассматривая рисунок на полу. Человеческие черепа, как символ каких-нибудь тайных обществ, вызывали у него мрачные ассоциации.

— Кто такой «дядя Фестер»? — послышался хорошо знакомый голос, и Уэнсдей с Гарри остановились, рассматривая, как из-за колонны выходит Ксавьер, держа в руке толстую книгу.

— Что ты тут делаешь? — не растерялась Уэнсдей, предпочитая задать встречный вопрос и не отвечать на полученный.

— В отличие от вас, — Ксавьер окинул их недовольным взглядом, — я состою в этом клубе и имею право здесь находиться.

— Официально клуб был закрыт тридцать лет назад. Так что ни ты, ни мы находиться здесь права не имеем, — без промедления парировала Уэнсдей.

— И что вам надо в нашей библиотеке? — Ксавьер фыркнул, проигнорировав её. — А, постойте, вы наверняка ищете что-нибудь о монстре?

— Да. — Гарри предпочёл лишний раз не напрягать обстановку. Уэнсдей и Ксавьер смотрели друг на друга как кошка с собакой.

— Зря стараетесь, я перерыл здесь всё, но ничего не нашёл. — Художник отвернулся и поставил книгу на полку.

— Удивительно, правда? — не скрывая сарказма, Уэнсдей фыркнула и повернулась, собираясь уйти. Только сейчас Гарри понял, что Вещь пропал, видимо, решив не показываться на глаза Ксавьеру.

— Намекаешь, что это я мог скрыть всю информацию о монстре?! — В ярости Ксавьер буравил взглядом спину Уэнсдей. Гарри устало выдохнул.

— Ты всегда оказываешься рядом, когда появляется монстр. — Она замерла перед лестницей, но затем всё же передумала уходить и пересеклась взглядом с Ксавьером.

— Только я? — со злой иронией фыркнул он, чуть ли не тыкая пальцем в Гарри.

— Если ты о Гарри, то я его подозревала долгое время наравне с тобой. Но в свете открывшихся фактов мои подозрения оказались беспочвенны, — ничуть не сбавляя обороты, ответила подруга.

— Я с самого первого дня был на твоей стороне! — проговорил Ксавьер, едва сдерживаясь, чтобы не начать орать. На взгляд Гарри, эта фраза прозвучала достаточно жалко. — Спас тебе жизнь. А в ответ? Ложь и обвинения?

— Никто тебя не обвиняет… — начал Гарри, вставая между ребятами. Напряжение в помещении росло с каждой секундой.

— Пока нет доказательств, — вставила Уэнсдей, и он бросил на неё гневный взгляд.

— …и я не верю, что ты монстр, — закончил свою мысль Гарри.

— Хоть у кого-то в этом месте остались мозги, — пробурчал Ксавьер, успокаиваясь.

Художник прошёл мимо ребят, направляясь на выход, но перед лестницей он остановился и полуобернулся, смотря на Уэнсдей:

— Зачем мне спасать тебе жизнь? Верить, быть рядом и помогать? — Ксавьер выглядел расстроенным.