Warhammer 40000: Ересь Хоруса. Омнибус. Том II

Мортарион из Гвардии Смерти — высокий и худой, но даже через гололит его присутствие неоспоримо.

— Что я хочу знать, так это почему мы трое покоряем этот мир, почему три легиона направлены на один экспедиционный флот — что делает его достойным нашего внимания?

Облик самозваного Повелителя Смерти был мрачен. Худые, почти костлявые черты лица напоминали о мифическом образе из знаний древних. Жнеце душ, сборщике умерших, все люди боялись, что в ночи их заберёт существо в погребальном плаще — сером и эфемерном как последний вздох. Мортарион был всем этим и даже большим.

Повелители Ночи использовали страх как оружие, но он был воплощением страха.

Пепельная безволосая кожа виднелась за решёткой, скрывающей нижнюю половину черепа. Облако испарений едкими миазмами окружало кожу — пойманный воздух смертельного Барбаруса исходил из уголков зловещих доспехов. Тело скрывала сверкающая медь и неприкрытая сталь. Большинство деталей скрывал текучий серый плащ, словно дымом обволакивающий угловатые плечи Мортариона, но нагруднике был ясно виден безжалостный череп. Ядовитые курильницы свисали с огромного тела словно связки гранат. Они несли болезнетворный воздух родного мира примарха, как и доспехи.

Вулкан наклонился, чтобы зачерпнуть горсть земли. Протянув её другим примархам, он позволил мягкому суглинку утечь сквозь пальцы.

— Земля, — просто сказал Вулкан. — Здесь под поверхностью пласты ценной руды и бесчисленные драгоценные камни. Я чувствую это в воздухе и под ногами. Если мы приведём Один-Пять-Четыре Четыре к покорности быстро, то сможем её сохранить. Затяжная война значительно уменьшит потенциальное геологическое достояние. Вот почему, брат.

Заговорил Феррус с явным раздражением в голосе.

— И поэтому узлы должны быть захвачены одновременно и по моему приказу.

Усталый хриплый вздох сорвался с губ Повелителя Смерти.

— Это напрасная трата времени на позёрство. Четырнадцатый должен захватить больше земли, чем другие легионы, — Мортарион отстегнул лицевую решётку, чтобы ухмыльнуться Горгону. Улыбка вышла одновременно безрадостной и зловещей, так похожей на мертвенный оскал черепа. — И к тому же я и Вулкан знаем, кто командует. Феррус, нет нужды бояться, что тебя подсидят.

Братское соперничество существовало между всеми примархами. Оно было естественным следствием их общих генетических корней, но Железные Руки и Гвардия Смерти чувствовали его сильнее других. Каждый гордился стойкостью легиона, но если один полагался на сталь и машины в превозмогании слабости, то другой предпочитал более природный и биологический подход. И пока достоинства обоих не были испытаны друг против друга.

Феррус скрестил на груди серебристые, двигавшиеся словно ртуть руки, но не купился на очевидную наживу.

— Брат, твоя задача слишком сложна? А я-то думал что уроженцы Барбаруса крепче.

— Брат, легион оставляет на своём пути смерть! Приди на ледяные поля и сам увидь, как нужно воевать, — Мортарион прищурился и крепче сжал огромную косу.

Неспособный больше остужать раскалённое сердце Манус перебил его.

— Мортарион, мне уже известно о твоих бесчинствах. Мы должны оставить часть мира невредимым, чтобы он был полезен. Ты и твои присные могут и процветать в токсичной пустоши, но на это неспособны поселенцы, которые последуют за нами.

— Мои присные? Продвижение твоего легиона столь же медленно и увечно, как обожаемые вами машины. Что с пустыней, она захвачена?

— Она нетронута. Любой разжигатель войны в легионах астартес может учинить разрушение, но твои методы слишком жестоки. Один-Пять-Четыре не станет под моим руководством голой безжизненной скалой.

— Братья…

Оба повернулись на полуслове к Вулкану.

— Наш враг снаружи, а не среди нас. Нам стоит припасти свой гнев для них и только для них. Каждый из нас сражается на отличном театре военных действий. Нужны разные подходы, и каждому из нас их выбирать. Отец сделал нас генералами, а генералам нужно позволять руководить.

Мортарион слабо улыбнулся.

— Ты как всегда сдержан, брат.

Вулкан предпочёл принять это за комплимент.

— Но прав и Феррус. Мы здесь чтобы освободить и сделать мир покорным, а не обратить его в пепел. Одна адская планета поселилась в моих кошмарах — и я не хочу, чтобы у неё появилась соседка. Ослабь руку, Мортарион. Пусть коса не падает так резко, — он повернулся к Феррусу Манусу. — А ты, брат, доверься нам, как это сделал отец, когда поручил нам вывести человечество из тьмы Старой Ночи.

Феррус сердито посмотрел на брата, не желая уступать, но кивнул. Угли гнева ещё тлели. Вулкан был землёй, стойкой и непоколебимой, тогда как Горгон был подобен арктическому вулкану на грани извержения. Он неохотно успокоился.

— Чувствительная у тебя душа, Вулкан. Не стоит ли ей стать потвёрже?

Они были похожи, Железная Рука и Саламандр. Оба были кузнецами, но Ферруса Мануса больше интересовала функциональность, тогда как Вулкан ценил облик и красоту. Тонкое, но показательное различие, которое иногда вызывало некоторую неловкость несмотря на близкую дружбу.

— Что ты нашёл в джунглях, кроме просвещения? — спросил Горгон.