Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том 2

Волкер открыл глаза. Орда Хаоса затихла. Их хозяин, сам Трёхглазый король прибыл. Волкер поднял забрало, чтобы получше разглядеть короля всех чудовищ. Бруннер не ошибся, Архаон был здоровым, больше, чем любой из его последователей, за исключением тех, которые кружили над зданиями. Его броня сияла ужасным светом, а воздух вокруг него мерцал, как будто само его присутствие заставляло реальность растягиваться и расползаться. Архаон был неправильным, подумал Волкер. Он был самой сутью неправильности, мерзости, которая просочилась через трещины мира, и Волкер почувствовал, как его желудок скручивается в мучительный узел, когда он смотрел, как Повелитель Конца времён проезжает мимо своих последователей прямо на площадь.

— Как думаешь, сколько бы они заплатили мне за его скальп? — спросил Бруннер.

— Они бы сделали тебя чёртовым Императором, — ответил Волкер, даже не посмотрев на него. Архаон не спешил. Его демонический скакун рыл землю, когда он шёл вперёд. Земля трескалась и дымилась там, где ступало копыто зверя. Трёхглазый король был окружён рыцарями Хаоса, каждый из которых мог считаться монстром. Архаон с привязанным к седлу мечом посмотрел на выстроенные перед храмом войска.

Волкер боролся с желанием затеряться среди народа. Он почувствовал себя опустошённым и уставшим, когда нечеловеческий взгляд Архаона скользнул по нему. Над головой облака истончились и потемнели, когда шторм удвоил свою ярость. Закапал горячий дождь, сначала лёгкий, а затем он превратился в яростный ливень. Меч в руке Волкера стал тяжёлым, а его дыхание отдавалось резким звуком в ушах. Архаон выпрямился в седле. Его броня скрипела, как колёса у чумной телеги, а когда он заговорил, Волкер почувствовал, как каждое его слово отдаётся в его спинном мозге.

— Я Последнее мгновение во плоти. Я стою здесь, на этой скале, и я буду сидеть на этом троне. Я буду осью, на которой держится колесо перемен, и мир утонет в свете нерождённых звёзд, — Архаон посмотрел вверх. — Вы чувствуете это, люди Империи? Чувствуете, как воздух дрожит, словно живое существо? Чувствуете жар пламени, которое бушует за вратами мира? — он склонил голову, посмотрев на них, выражение его лица было непостижимым, скрытым за его шлемом. — Конец времён наступил, и пути назад нет. Нет прошлого, нет будущего, только настоящее. Время это круг, и оно сжимается вокруг горла мира, — произнёс Архаон, сжав кулак для выразительности. — Так почему вы цепляетесь за осколки лжи Зигмара? Нет никакой жизни после смерти. Нет ни награды, ни наказания. Только смерть или жизнь.

Волкер сморгнул капли пота с глаз. Люди по обе стороны от него переступали с ноги на ногу от явного волнения. Слова Архаона въедались в их решимость, словно кислота, лишая их отваги и воли. Архаон смотрел на них всего секунду, как будто позволяя словам им проникнуться его словами, а затем заговорил снова.

— Посмотрите на небо. Посмотрите на улицу. Трещины образуются в том, что есть, и в том, что было. Всё подходит к порогу времени. Этот мир уже подошёл, он всегда стоял у этого порога, за мгновение до конца. Единственная капля крови, свисающая с острия меча. И сейчас, она упадёт.

Архаон взмахнул мечом, и по всей его длине вспыхнуло пламя.

— Этот меч. Ваша кровь. Ваша эра прошла. Бледная маска человечества начала сползать, открывая язву под ней. Так почему бы не вырезать её, и не насладиться последними часами: крича, напиваясь, убивая и вкушая кровь этого умирающего мира.

Люди зароптали. Лихорадочно-яркие глаза моргали. Языки облизывали губы. Волкер вздрогнул, пытаясь прорваться через парализующий туман, окутавший мысли. Архаон, казалось, горит блёклым светом, словно маяк, зовущий всех детей мира домой. Часть Волкера хотела пойти за ним, куда бы он их ни повёл, отдаться отчаянию и ярости и смыть воспоминания о Хельденхейме и Альтдорфе в крови. Он посмотрел вниз и увидел увенчанный короной череп, красовавшийся на его кирасе с гравировкой «КФ», что означало Карл Франц.

Стук копыт выдернул его из задумчивости. Люди выпрямились и повернулись, когда Вальтен провёл своего коня через толпу. Он выглядел уставшим, как и все они, но не слабым. Не опустошённым. Когда он заговорил, его голос с лёгкостью был слышен за шумом дождя по всей площади от одного конца армии до другого.

— Он прав, братья, — произнёс Вальтен. — Вся история сошлась в одном месте. Каждое сказание, песня или сага вели к этому дню, этому часу, этому моменту. Мы стоим в тени героев и богов, и их руки на наших плечах, направляя нас по одному пути…или другому, — как только слова слетели с его губ, он повернулся к Архаону.