Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том 2

— Ты не понимаешь. Ты так похож на меня в молодости. — Сержант наградил Конрада пристальным взглядом и крепко схватил его за запястье. — Я хочу доказать, что я прав. Когда ты увидишь доказательства, ты согласишься со мной.

Конрад ожидал совсем другого; он понял, что Таунгар ему не поможет. Он остался в одиночестве — как всегда. Лишь он один знал Элиссу и волновался о ее судьбе. Никто больше не станет ее спасать.

Конрад освободился от руки сержанта и поднялся.

— Я возвращаюсь в казармы, — заявил он.

— Лучше пойдем со мной, — возразил Таунгар.

Ему не требовалось добавлять чего-то еще. Конрад понимал, что Таунгар знает о его причастности к вчерашнему побегу и может его выдать.

Выбора не оставалось. Конрад взял свою кружку и осушил ее до дна. Он мог бы справиться с сержантом и без оружия, но лишний труп создаст новые проблемы.

— Господа, которых мы собираемся навестить, также состоят в хороших отношениях с Матиасом, советником верховного теогониста. Если пожелаешь, можешь рассказать ему о двойнике, и он передаст информацию по обычным каналам. Кстати, так будет даже лучше, потому что кто поверит рядовому или сержанту?

Он сделал последний глоток, встал, и тут Конрад сумел, наконец, рассмотреть узор на золотой булавке: две обнаженные женщины слились в объятии. Таунгар улыбнулся и добавил:

— Но думаю, мы убедим тебя, что твой интерес лежит в другом месте. Пошли?

Они протиснулись сквозь толпу. Таунгар шел первым и время от времени оглядывался, чтобы убедиться, что Конрад следует за ним. Когда он обернулся в очередной раз, то столкнулся с беловолосой девочкой-служанкой. Она пошатнулась, и поднос выскользнул у нее из рук. Жестяные кружки раскатились по полу, пиво полилось рекой. На мгновение в таверне воцарилась тишина, но тут же смех и споры возобновились.

Таунгар выругался, смахнул со штанов долетевшие до него капли и обошел девочку. Та опустилась на колени и принялась подбирать пустые кружки.

Конрад же остановился и не спускал с нее глаз. Теперь она напоминала ему не Кристен, а самого себя. Ему вспомнилось время, когда он работал на постоялом дворе Бранденхаймера, когда его считали рабом, били и пинали за любую оплошность, а порой и просто так.

— Труди! — закричал коренастый лысеющий мужчина. Он торопился к девочке с другого конца зала. — Ну что ты натворила?

Конрад понимал, что девчонку ждут побои. Он шагнул к ней. Сегодня побои достанутся хозяину.

— Мне очень жаль, герр Рунце, — сказала девочка.

— Мне тоже, — ответил хозяин. — Ну ладно, все равно это были помои. Так поздно, всем уже наплевать.

Рунце развернулся и направился туда, откуда пришел, и Конрад разжал кулаки. Труди посмотрела на него и снова улыбнулась, и на миг перед ним оказалась Кристен — те же волосы, лицо, глаза.

Конрад отвел взгляд и последовал за Таунгаром в царящую за дверью ночь.

Конрад уже подумывал ускользнуть от Таунгара и сбежать из гвардии, но вскоре решил, что тогда его ситуация только ухудшится. Если покинуть дворец, то он лишится последнего прибежища в Альтдорфе. Он даже не сможет оставаться в городе, поскольку за ним станут охотиться как за дезертиром. Ему будет некуда податься; к тому же он окажется без оружия, без денег и без связей, а без них и так невысокий шанс найти Элиссу сведется к нулю.

Равнодушие Таунгара к судьбе Империи может сыграть ему на руку. Судя по его словам, сержант занимался какой-то преступной деятельностью. Наверняка он именно это имел в виду, когда утверждал, что отныне станет действовать только в своих интересах. Поскольку Альтдорф был портовым городом, вероятнее всего, вояка занялся контрабандой. С некоторых видов товаров Империя взимала высокие пошлины, и тот, кто имел возможность поставлять их по низкой цене, мог неплохо заработать. А контрабандист наверняка больше знает об Альтдорфе, чем имперский гвардеец.

Наверное, Таунгар собирался познакомить его со своим работодателем — главой нелегальной организации, в которой состоит. Тогда понятно, откуда он знает советника верховного теогониста культа Зигмара — часто богатые и влиятельные люди относились к закону с большим пренебрежением, чем низший класс. Конраду вспомнились слова Литценрайха о том, что законы издаются этими людьми для собственного блага, и он внутренне согласился с колдуном.

Даже если кого-то из видных горожан ловили при нарушении закона, в худшем случае их судили их же собратья, и наказание назначалось легкое. С представителями более многочисленной, но менее успешной части общества дело обстояло иначе. Даже за ничтожное преступление их ожидала жестокая кара, болезненная, а часто смертельная.