Warm

Но налетали и грозы, причем такие, которых в докатастрофические времена и не бывало. Горизонт темнел так, будто надвигалась ночь. Фронт его ежесекундно озаряли десятки разрядов. В такую погоду всегда прятались в погреб, резонно опасаясь попасть под разряд молнии. Воздух после такой грозы еще долго держал запах озона. Природа стерилизовала всеми доступными способами последствия исчезнувшей цивилизации.

К огромному удовольствию и облегчению местами зазеленела земля. В основном там, где находились разломы. Видимо, горячий воздух не опустился так глубоко, чтобы сжечь семена в толще земли, а кипяток просто не попал. Туда, куда можно было дотянуться, спустились на веревках, чтобы собрать дерн с проросшей травой. Каким удовольствием было созерцать нежный стебелек какого-то деревца. Его выкопали с большим комом земли и пересадили рядом с теремом, в центре городища.

Жизнь пробивалась отовсюду и порой в самых неожиданных местах. Во время вылазки в поселок заметили, что в районе погребов в земле стали появляться многочисленные отверстия. А вскоре попались виновники, оставляющие их. Это были дождевые черви, пережившие катастрофу в погребах. Так же оттуда повылезала мелкая мошкара, оккупировавшая вокруг поселка все лужи.

При отсутствии конкуренции и подходящем питании любой вид мгновенно становился доминирующим. Александр напугал всех, что наступает эра насекомых, для которых условия кажутся благоприятными.

— И в этой борьбе мы можем им проиграть, — подытожил он свою мысль.

— И как же? Они вырастут большими и съедят нас.

— Нет, просто они не оставят нам возможности заняться сельским хозяйством. Будут съедать все на корню, или губить уже созревший урожай.

— Ваше благородие, а что если мы сами начнем разводить насекомых, как домашний скот?

— Гордей, не фантазируй. Я мошкару есть не буду, — предупредила его Забава.

— А чего сразу мошкару, а червей дождевых? Это же, как макароны с мясом. Макароны по-флотски, — Гордей изобразил, как он засасывает макаронину.

— У–у–у, — скривилась Забава, — без меня.

— Гордей прав, — поддержал его Александр Сергеич. — Куда деваться, витамины и белок нам нужны. Часть из растений, часть из всего остального. У меня вон, уже второй раз кожа на пальцах слезает. Хоть и не голодаю, а чего-то не хватает.

— А если решится кто рожать, так и вообще с питанием шутить не стоит, — предупредила Фекла. — Нарожаем кривых-косых, что потом самим стыдно будет перед потомками.

— Удивительно звучит, нарожаем. А что, как раньше, ждать, когда наступит подходящее время не надо? Чтобы дом, машина, стабильность, — сыронизировала Лукерья.

— Куда уж, стабильнее, — усмехнулся Александр, — эта Зарянка нам на столетие, пока новые деревья не вырастут.

— А дети, они будут смышленее нас. Для них этот мир будет более естественной средой, чем для нас. Мы же будем держаться за прошлое, за порядок, к которому привыкли. Как ни крути, но мы остатки прошлой цивилизации, — неожиданно выдал философскую мысль Харитон.

Лукерья играючи хлопнула его по плечу.

— А ты у нас Гефест, бог-кузнец.

— Не канонично, не по-славянски.

— А давайте, вообще начнем историю без всяких божеств, без религий и прочего, — предложил Гурьян. — Давайте сохраним все, как было на самом деле. Не так, что разгневался Бог на людей своих и наслал им кару, а так, как было на самом деле. Случилось мегаземлетрясение, разрушившее все, что построили люди, а потом волна жара, поднявшаяся из раскаленных недр, доконала все живое, — он замер. — Интересно, а в океанах жизнь осталась?

— Не знаю, — Александр тоже часто задумывался над тем, смогла ли жизнь на глубинах избежать тяжкого последствия разогрева атмосферы, — очень хочу в это верить.

— Да, будет скучно, если останутся одни червяки да мошки. Так можно было бы надеяться, что рыбы опять выползут на сушу со временем.

— А давайте не забывать о том, что на земле есть еще горы с пещерами с замкнутой экосистемой, в которых тоже могли спастись разные виды животных. Например, крысы, мыши, змеи, пауки, многоножки.

— Пауки, — задумчиво произнесла Аглая. — Я бы сейчас за живую беременную зайчиху палец отдала. Даже два.

— Надо было контактный зоопарк открывать здесь со зверушками, — предложил Вторуша.

— А чем кормить их? Сами-то они не прокормятся. Даже не знаю, кому бы я пожелал оказаться в живых. Мошкару не жалко, а зайчиху жалко.

Обычно такие разговоры велись во время послеобеденного перерыва, либо перед сном. Они были нужны, чтобы не развивалось ощущение безысходности, обреченности, полного одиночества. А иногда, жителям Зарянки в самом деле казалось, что они единственные уцелевшие люди на планете.

Четыре дома из так называемой «первой линии» накрыли крышами, заделали окна. В каждом доме жила пара: Харитон–Лукерья, Гурьян–Фекла, Гордей–Забава, Александр–Аглая. Как все и предвидели между бывшим боссом и администратором его актива появились чувства. Александр некоторое время стеснялся этого, в основном из-за разницы в возрасте, но постепенно принял и отдался семейной жизни с полной отдачей, как обычно отдавался любимому занятию.