Wind Song

Сами деревья-дома стояли как пленники, что не могут никуда сбежать… И иного выбора нет. Ведь они прикованы. И никто не в силах спасти их… даровать свободу. Раскинув свои корни, они стояли как привязанные, а сбросив листву – стали еще и беззащитными. Такова судьба. И это ждет каждого, ведь за все хорошее приходится рано или поздно платить. Своей жизнью или же жизнью других. Как жестоко…

Но не таким ли стал наш мир?

Осень – рубеж меж теплом и холодом. Осень – уходящее старое и зарождающееся новое. Когда-то серебристое небо и нежный дождь заставляли невольно залюбоваться своими достоинствами. Однако всему когда-то приходит конец. Надеждам, мечтам, чувствам, богатствам. И лишь одно вечно – тьма, наполняющая сердца людей.

Что есть свет, когда его на самом деле уже почти нет?

Что есть человек, когда он давно стал животным?

Что есть жизнь, когда теперь все влачат лишь жалкое существование?

Ненависть. Отчаяние. Страдания.

Как прискорбно.

Ведь эти и другие демоны пожирают человечество словно чума! Улыбаясь в лица друг другу, мы скрываем за мишурой слезы, пролитые в подушку. Проживая никчемную жизнь, мы начинаем винить всех, только не себя, а на людях лезем из кожи вон, рассказывая лживые истории о своем прекрасном настоящем, боясь менять себя сегодня, сейчас, в этот миг. Нам страшно признавать свои слабости, а потому мы все сильнее загоняем себя в рамки этой лжи, заставляя страдать не столько других, сколько себя. И боль эта ни с чем не сравнима, ведь страдает наша ни в чем неповинная душа! А от ран душевных нет спасенья. Мы лишь угасаем вместе с тем кристаллом, что находится внутри нас. Оскверняемые демонами, что шепчут нам в уши различные пороки, мы перестаем внемлить чистым словам света.

Ведь светлые поступки всегда совершать сложнее, чем темные, не так ли?

Рано или поздно все меняется.

Так и со мной.

Теперь осень ненавистна мне. Все то, что когда-то было родным, стало чужим вмиг.

Я остался один в излюбленную мной пору. И это навеки отпечатается в памяти, как клеймо.

Сердце сжалось и воздуха стало не хватать.

Плакал ли я? – Нет.

Но плакала душа…

Удависто, захлебываясь и утопая в собственном горе.

За эти роковые три дня я ни разу не улыбнулся. Отточенные с детства манеры так и оставались на высшем уровне, но лицо и голос не блистали искренностью.

Как и тогда…

В день официального объявления смерти глав Дома Драгнил, многие слетелись в резиденцию как мухи на мед. Помню болезненное лицо Такеру, наблюдающее за моим безразличным поведением в момент оглашения последних новостей. Как и эти сочувствующие лица шакалов, что так первоклассно отыгрывали отведенные им роли. Даже на похоронах эти лица вызывали лишь отвращение. Но мне было не привыкать. Ведь в этом мерзком болоте я вырос.

Драгнилов ненавидели многие. Мы мыслили иначе, поступали по совести, а не из-за выгоды. И этим гордились, постепенно обретая более сильную опору, нежели ущемление и запрессовывание других – доверие. Но не все были такими.

– Хаа… – тяжело выдохнул я.

Судьба жестока. Она – словно лотерейный билет. Шифр скрыт, остается лишь неизвестность. Игра для нее – жизнь для нас. Трудная, изнуряющая, исчерпывающая всего без остатка.

Но я не собираюсь сдаваться. Ни за что! Я буду бороться. Бороться до тех пор, пока не получится.

Меняя мир. Меняя себя.

***

Машина, набирая скорость, летела по грязным лужам.

Сверкая и поблескивая, по запотевшему стеклу медленно скатывались ледяные дождинки. Следуя друг за дружкой, они создавали кристальное колье их небесных драгоценностей.

– Уже проснулись? – сказал человек, сидящий в водительском кресле. – Это хорошо. Наконец вы хоть немного отдохнули за эти несколько дней. – закончили так, словно камень с души упал.

– Спасибо, Такеру. – поблагодарил я водителя.

Такеру – человек, который играет особую роль в нашей семье. Он дворецкий, что за свои долгие годы помогал не одному главе Дома. Когда я был маленьким, Ананис рассказал, что я являюсь третьим поколением на его веку. Род Ананис, еще с далеких времен поддерживавший глав семьи, отличался своими долгожителями, что нельзя было сказать о нас. Это были искренние и ужасно верные люди с прочным внутренним стержнем. С самого детства я часто делился с пожилым человеком своими мыслями и идеями, в ответ получая мудрые советы, приправленные дедовской улыбкой. И пусть сейчас многое неизвестно, но одно я знаю наверняка – ему можно доверять.

– Что вы, юный господин, – добродушно, – вот приедем, тогда и благодарите, а пока не за что, – улыбнулся он искренне.

После недолгой паузы, я решил продолжить беседу:

– Есть ли сад? – обратился я негромко, продолжая смотреть в окно автомобиля.