With the sun

Тут Гарри почувствовал некое вкрадчивое шевеление в мыслях; не будь он так взвинчен своим подозрением, он бы и не заметил этого, сочтя шевеление своим собственным. Но оно явно не было таковым. Люциус. Проверяет умение Гарри защищать свои мозги от желающих узнать последние новости напрямую, не прибегая к вербальному способу коммуникации, так сказать. «Шиш тебе!», - панически подумал Гарри и одним мощным усилием перегородил разум настоящей Великой Китайской Стеной. Не дай Мерлин, Люциус прочёл бы, о чём он тут только что думал… Гриффиндорец почувствовал, что опять краснеет. «Да твою же ж мать!».

Бряк! Погрузившись в свои размышления и защиту своего права на частные раздумья, Гарри утерял всякий контакт с собственным телом, и оно предательски не удержало равновесия. Ни на минуту без присмотра оставить нельзя!!

- Разум защищать Вы умеете, - холодно констатировал Люциус, - но, опять же, исключительно благодаря выдающейся магической силе. Её достаточно, чтобы Вам не приходилось прилагать хотя бы маломальские усилия по внутренней дисциплине. Из этого следует, что защита мозга требует от Вас сосредоточенности на ней и изрядного количества силы. Попробуйте держать её постоянно - быть может, это поможет Вам приучиться хотя бы немного к самоконтролю.

Отчаянно краснеющий и насупившийся Гарри [«Наверняка этому белобрысому выкидышу ехидны кажется, что я выгляжу смешно…». «Да так оно и есть!» - возразила невинным тоном слизеринская сущность Гарри, кося под дурочку. «Заткнись!!!» - взревел Гарри мысленно так, как ни один раненый буйвол и вслух не сумел бы] поднялся и стал отряхивать брюки с такой ожесточённостью, будто они не всего лишь помялись немного, а как минимум искупались в свежем цементе.

- Думаю, на сегодня с Вас достаточно, - решил Люциус, внимательно наблюдая за Гарри. - Завтра утром повторите эти же позы. Не забывайте считать, дыша. И не впадайте больше в задумчивость.

- Хорошо, мистер Малфой, - кротко сказал Гарри, призывая на помощь всё своё паркеровское самообладание.

Кажется, на сегодня с него достаточно общения с враждебно настроенным Слизерином всех возрастов.

Дом на Гриммаулд-плейс встретил Гарри непривычной тишиной. Миссис Блэк на портрете обиженно отвернулась к стене; Гарри недоумённо посмотрел на неё, высветив зелеными лучами. Она не обернулась, чтобы поорать, как обычно, а только недовольно проворчала: «Ходют тут всякие…». Гриффиндорец почесал в затылке и прошёл дальше по холлу, к лестнице, ведшей на второй этаж. В спальне на втором этаже никого не было. Поднос, который с утра оставлял Гарри, был пуст. «А где же Драко?», - озадачился Гарри. Обе его сущности были в затруднении и промолчали.

На кухне горел свет, и пахло чем-то вкусным с нескольких больших блюд, накрытых крышками. Есть Гарри, однако, не хотел - ему всё ещё аукался обед, съеденный под шантажом со стороны Добби. Этим количеством пищи и Хагрид бы насытился, пожалуй. Искомого блондинистого будущего мастера Зелий рядом с приготовленной, очевидно, им едой не обнаружился.

- Дра-ако! - крикнул Гарри, начиная беспокоиться. - Драко-о!!

Бесполезно.

Гриффиндорец побродил по комнатам, почти сразу же запутавшись в переходах - они с Драко в основном осваивали спальню, столовую, кухню и библиотеку, а в остальные помещения практически не заглядывали. «Так я здесь заблужусь навсегда, и когда-нибудь мой высохший или разложившийся до непотребного состояния труп найдут в самом неприметном углу», - попророчествовал Гарри философски. Подобная перспектива могла бы его и впрямь встревожить, если бы не порция притупляющего зелья. С ума сойти, как много эта противно пахнущая тиной и затхлостью жидкость стала значить в его жизни…

Слизеринец нашёлся в гостиной, где они частенько сидели летом - главным образом, потому, что на пушистом ковре перед камином было очень удобно заниматься любовью. Распотрошив старое кресло - памятник мебельного искусства какой-то там эпохи, как авторитетно объяснял гриффиндорцу сам Драко - блондин сложил из подушек, раньше служивших сиденьем, спинкой и подлокотниками, себе уютное гнёздышко на полу у самого камина и свернулся внутри этого гнёздышка калачиком. Как котёнок. Мягкие бархатные тёмно-серые брюки обтягивали бёдра Драко и резко расходились волнами от колен до щиколоток; шёлковая белая рубашка была полурасстёгнута, и длинный кончик воротника, загнувшись вверх, прикрывал половину мягкой бледной щеки. Тёмно-золотистые ресницы аккуратно, словно уложенные, бросали тени на скулы в причудливой игре света от каминного огня, неяркие красные губы были слегка приоткрыты, словно приглашая разбудить деликатным поцелуем.